Переживание одиночества

И боль, и грусть, и нагота сомнений,-
Невольный призрак выстраданных строк,
Как вечный путь усталых вожделений,
Как сердца злой, безжалостный острог.

Тяжелой цепью скованных мечтаний,
Кровавым ядом вскормленных тревог,
Бледнеет лик измученный страданий,
И кубок полон желчи, видит Бог...

Ни доблести, ни славы, ни лобзанья,
Ни вдохновенья силы - лишь тюрьма,
Слепое комариное брюзжанье
Сквозь темень долетает до ума.

Ловлю тебя, о комариный шорох,
Рукой хватаю ночи пустоту,
Как будто страшный поджигая порох
Огонь отодвигаю на версту...

И вера есть, и чувствуешь незримо:
Везде кошмар могильного ярма...
И века кончен срок, но смерть сама
Посмотрит на меня...и прошагает мимо...

У меня не было мысли начинать новую тему...просто не туда нажал , если топик не по теме портала, удалите его...

красивое стихотворение...если на душе плохо помогут только друзья..

согласен с Вами, леди

Если Вам плохо - могу подставить плечо)

Красиво....очень, в тему в тему! Вы выбрали правильное место!

Если Вам плохо - могу подставить плечо)

Благодарю Вас, леди, Вы уже подставили

Красиво....очень, в тему в тему! Вы выбрали правильное место!

Вы думаете, сэр? Ну что ж, может оно и так...

Давно, очень давно это было... Молодой Ganymed служил простым матросом на огромном красивом Мановаре в далеких водах Тихого Океана. И вот однажды, стоя на вахте и всматриваясь в глубокую даль бесконечной волны, он задумался о жизни, вспомнил далекую родину, давно покинутый дом и любовь, умершую, так и не успев вырасти в его сердце...и сочинил это грустное стихотворение.

style

Или история, которая никогда не происходила в старой доброй Англии

Часть Первая. Пиратское золото.

Глава Первая.


Лил сильный дождь. По скользкой от грязи тропинке быстрым шагом спешил человек в блестящей от воды черной накидке, из-под которой торчали недурно сделанный пистолет  и изящный норманнский меч.  Капюшон накидки спал, и мокрые струи падали на слежавшиеся, черные как смоль, волосы. Поскальзываясь на мокрой дороге, он постоянно чертыхался, проклиная этот забытый богом остров,  где имели несчастье сделать приют остатки норманнских пиратов, и где почти постоянно льет мерзкий надоедливый дождь.
Это был бретонский рыцарь Бальтазар де Бальза, тайный сообщник норманнских пиратов, имевший большие связи на материке и осведомленный относительно многих торговых и политических течений в Европе.
Поравнявшись с одной из убогих хижин, которых здесь было всего несколько, и которая отличалась от остальных еще большей убогостью, он, с облегчением вздохнув, направился к двери.  Войдя в хижину, он несколько секунд осматривался вокруг, пытаясь найти среди кишащего сброда того человека, к которому он, собственно, направлялся.
В таверне тихо блеяла волынка, навевая тоску о мирной жизни, а изрядно подвыпившие обитатели играли кто в китайские карты, захваченные у купцов, кто в кости, кто в подкидывание камешек. Слышались торжествующие крики победителей и разочарованный стон побежденных. Звенели золотые монеты чьим-то сладким выигрышем или чьей-то горькой потерей.
Наконец, рыцарь разглядел в дальнем углу одиноко сидящего человека с глубоким шрамом на лице, остатками седых волос, беспомощно торчащими во все стороны, и пьющего что-то из дорогого серебряного кубка. Звали человека со шрамом - капитан Освальд Дерринк. Капитан этот был хорошо известен торговцам от Северного до Средиземного морей, так как служил напоминанием о господствовавшем некогда владычестве норманнов в этих водах. И, хотя норманнские пираты давно уже потеряли свои позиции, Дерринк, один из немногих, напоминал своими набегами о былом величии норманнского пиратства.
Более не раздумывая, рыцарь де Бальза направился к Дерринку, негромко покашливая, словно готовясь к торжественной речи.
- Я приветствую тебя, Освальд, - тихо произнес он по-норманнски, подойдя к небольшому столику, за которым сидел капитан.
- Бальтазар! - довольно развязно приветствовал подошедшего тот, - Рад тебя видеть живым и здоровым,- невозмутимо добавил он при этом, как будто не видел прибывшего всего час, или даже меньше, - Какие новости ты привез? Садись, выпей со мной, - тут же предложил он, показывая на свободный стул, на который, по виду, садиться была весьма опасно. Стул этот был весь перекошенный, а ножка его, обмотанная каким-то грязным сукном, беспомощно выступала в сторону. Рыцарь недоверчиво посмотрел на стул, криво усмехнувшись.
- Не беспокойся, Бальтазар, садись. Ты благополучно проделал довольно рискованный в это время года путь по морю. Так неужели думаешь, что тебе угрожает опасность от какого-то колченогого стула? – грубовато, но с налетом изысканности, произнес Освальд на довольно неплохом франкском наречии.
Рыцарь снова усмехнулся и, задрав накидку, аккуратно сел на краешек странного стула.
- Ты же знаешь, Освальд, что я ничего не боюсь в этом мире, кроме подагры, - небрежно ответил он, опершись мечом об пол рядом с перевязанной ножкой.
- О, уж будь уверен: здесь тебе подагра ни коим образом не угрожает, - иронично парировал капитан, наливая рыцарю вино в деревянный кубок, - Выпей лучше, расслабься. У тебя было утомительное путешествие…

- Мне некогда рассиживаться, Дерринк, - перебил пирата рыцарь деловым тоном, -  Меня ждет мой неф под парусами. Поэтому, сразу перейдем к делу.
- Ну что ж, к делу так к делу.
Дерринк, не церемонясь, перелил вино из деревянного кубка в свой серебряный и выпил.
Затем, сверкнув зеленоватыми глазами, приготовился внимательно выслушать «дело».
- Я знаю, Освальд, что тебя наверняка заинтересует известие относительно короля Ричарда Львиное Сердце…- начал рыцарь, достаточно сильно опираясь на меч, чтобы не упасть со стула, - который, как ты знаешь, долгое время находился в плену у Генриха   Шестого, германского императора.
- «Находился!» - передразнил Дерринк, хрипло кашлянув, - Клянусь всеми чертями римского легиона! Генрих-германец ни за что не отпустит Ричарда. У него сильный зуб на короля.
- Так-то это так, однако, дорогой Дерринк, ситуация изменилась. Ричард отпущен… - произнес рыцарь, внимательно следя за реакцией капитана на это известие.
- Не может быть?! – зеленые глаза капитана неожиданно покраснели.
- Может, Дерринк, может, - ответил Бальтазар, весьма довольный произведенным эффектом.
- Но как же?.. – начал заметно волноваться пират, - гокштадский дьявол, это произошло?
- Успокойся, капитан, все в этом мире решают деньги, не так ли? – рыцарь вопросительно посмотрел на Дерринка, - Вот, во сколько бы ты, Освальд, к примеру, оценил известие от короля Ричарда?
Пират, поняв, куда клонит его собеседник, успокоился и в ответ уставился на Бальтазара,  собираясь с мыслями и поглаживая остатки волос на голове, как будто это способствовало ускорению мыслительного процесса. Через минуту он произнес, взвешивая каждое слово
- Ну, скажем… в сто золотых, - пират перестал поглаживать голову, а, вместо этого начал вертеть бриллиантовый перстень в роскошной золотой оправе на указательном пальце, продолжая пристально смотреть на рыцаря.
- Сто золотых? Хорошие деньги, - ответил тот, усмехнувшись, - Однако, дорогой Дерринк, полагаю, что этих денег явно недостаточно. Ведь речь идет о короле Ричарде.
- Хорошо! Сколько ты хочешь? – пират нервно дернул лицом, и его шрам на щеке сделался пунцовым.
- Триста золотых и вот этот чудесный перстень, что у тебя на пальце, - де Бальза взглядом указал капитану на перстень, который тот нервно продолжал вертеть.
- Проклятье, Бальза! Где я возьму столько денег сейчас? – вскричал пират, но тут же взял себя в руки, свирепо уставившись на рыцаря.
От его крика все, присутствовавшие в таверне, перестали играть и посмотрели в сторону собеседников. Волынщик, полусонно гундосивший одну и ту же мелодию, также перестал играть и встрепенулся, посмотрев в сторону капитана и его собеседника.
- Спокойно, Дерринк, спокойно! Я не стал бы проделывать этот немыслимый путь, пробираясь через чертовы фьорды  и шхеры, - тем более в это время года, когда бури и штормы происходят чаще чем ты пьешь это свое кислое и дрянное  вино, - если бы не был уверен в том, что тебя крайне заинтересует моя информация, и ты выложишь за нее приличные деньги, - невозмутимо произнес де Бальза, постукивая по столу свободной от меча рукой.
Поняв, что ничего интересное в капитанском углу не происходит, все вернулись к своим играм. Снова послышались восклицания и звон монет. Волынщик опять затянул свою песню, пропустив, предварительно, большую чашу вина.
- Конечно, Бальза, мне эта информация крайне интересна, - тихо ответил капитан, глядя на перстень, - однако я сильно потратился на ремонт моего дромона, после последней битвы в Средиземном море. Кроме того, я потерял два отличных шнеккера, и остался всего с тремя кораблями.
- Что ж! Даю голову на отсечение, Дерринк, что эти три корабля были сплошь набиты золотом, - еще тише произнес, почти прошептал, де Бальза, лукаво улыбнувшись, - Я знаю тебя, шельмец. Ты никогда не ведешь боя, от которого понес бы сколько-нибудь значительный урон, если тебе не светил бы жирный куш.
- Ты прав, гокштадский дьявол! Тебя не обманешь, Бальза… - прохрипел капитан, подливая себе еще вина. Де Бальза пристально смотрел на Освальда, пока тот большими глотками опустошал содержимое своей серебряной чаши.
Громко крякнув и смачно рыгнув, Дерринк медленно и значительно произнес:
- Хорошо, Бальза! Я дам тебе то, что ты просишь.  Но мне нужны гарантии, что известие, которым ты располагаешь, будет мне действительно интересно, - деловым тоном добавил капитан, снимая перстень с пальца и положив его на ладонь.
- Разумеется, Дерринк! Ты же меня знаешь, если я веду дела, то веду их по-крупному, не размениваясь на мелочи.
- Знаю, Бальза, знаю. Тогда сделаем так: я сейчас даю тебе перстень, который стоит добрую сотню золотых…
Де Бальза недоверчиво посмотрел на перстень.
- … Не сомневайся, Бальтазар, я знаю что говорю. Если известие, которое ты мне привез, окажется для меня действительно интересным, ты получишь триста золотых, если же нет – оставишь у себя перстень, идет?
В свою очередь задумался де Бальза, но ненадолго. Протянув свободную руку (другой он продолжал опираться на меч), он  произнес решительно:
- Идет, славный викинг!
Дерринк быстро пожал протянутую руку и отдал перстень

- Итак, выкладывай что у тебя, - начал пират тоном карточного игрока, ожидающего, сколько взяток возьмет противник.
- Германский император согласился выпустить Ричарда Львиное Сердце, при условии, что тот  выплатит выкуп в размере ста пятидесяти тысяч марок…
- Ого! – вскинул брови пират, - И что же, Ричард согласился?
- А что ему было делать? В германской темнице ему, вольному рыцарю, было несладко, да, к тому же, ему срочно надо ехать в Англию, разбираться с братцем, который невесть что творит. Страна раздираема политической нестабильностью, ты же знаешь.
- Сто пятьдесят тысяч! Где же Ричард возьмет эти деньги?
- То-то и оно, Дерринк. То-то и оно. Вся тяжесть этого снова ляжет на Англию, которая итак погрязла в нищете. Я слышал, что налоги там собираются крайне скудно, хотя церковь и бросила клич о том, что надо помочь благочестивому королю, воевавшему доблестно за Святую Землю…
- Идиот этот Ричард! – нервно перебил Дерринк, -  Столько денег вложить в это бессмысленное предприятие! Правда, я неплохо нажился на этом, продавая ему корыта венецианцев на Сицилии. Но каким же надо быть непрактичным, гокштадский дьявол! – Дерринк снова налил себе вина и тут же выпил все залпом.
- Однако, Бальза, - продолжил он, глядя на перстень, - Я пока ничего интересного для себя не услышал.
- Не торопись, Освальд, я только начал, - спокойно произнес рыцарь, потирая полученную ценность.
- Ну-ну, я слушаю внимательно.
- Дело в том, что я встречался с Ричардом…
- Как? Ты встречался с Ричардом?! – изумился пират, показав всю зелень своих глаз, - Когда? Где?
- В Кале. Несколько дней назад.
- Да, дела…- протянул Дерринк, - И что, Ричард сказал тебе то, что заинтересовало бы меня?
- Верно, Дерринк, верно.
Пират весь обратился в слух.  
- Что бы ты сказал, Освальд, на то, чтобы получить титул барона и хорошую землю с несколькими манорами, где-нибудь на восточном побережье Англии? – тихо и загадочно произнес де Бальза так, чтобы его мог слышать только собеседник.
Дерринк очень пристально посмотрел на рыцаря, как бы оценивая уровень достоверности сказанного.
- Ну, на самом деле, старина, - продолжил Бальтазар, снизив торжественность, - Не надоело ли тебе, уже немолодому, скитаться по морям, глотая соленый тухлый воздух и вечно страдая от этой чертовой качки? Старость не манит к земле, а? – расхохотался, вдруг, де Бальза, хлопнув капитана по плечу.
- Выражайся яснее, Бальза, клянусь дырявым кнорром! Что лично мне предложил Ричард? – нетерпеливо прохрипел пират, сжимая кулаки над столом.
- Дерринк, Дерринк, - покачал головой рыцарь, - Что нужно сейчас Ричарду? Деньги… Ему нужны наши деньги, а взамен он обещает свои феоды и титулы.
- Черт бы тебя побрал, Бальза! Что у тебя за манера все окутывать дурацкой таинственностью? –  раздраженно произнес Дерринк, откинувшись к стене и задумавшись.
Бальтазар, тем временем, наполнил деревянную чашу вином и спешно осушил ее, громко откашливаясь.
Наконец, пират перестал размышлять и обратился к собеседнику:
- Сколько он хочет?
- Ричард? Много. Он понимает, что с Англии взять ему нечего – страна, фактически, разорена последним походом против неверных. Поэтому он согласен привлечь людей со стороны, чтобы, с их помощью, компенсировать сумму, выплаченную Генриху Шестому.
- И ты пойдешь на это?
- Я – да.
- Но зачем? Ты и так имеешь родовые земли.
- Дорогой мой Дерринк, ты же знаешь, что, кроме родовых земель я имею также несчастье быть непервым ребенком в семье, а потому вынужден всю жизнь зарабатывать деньги, титулы, власть и славу. Моему старшему брату – сорок пять, моему среднему – тридцать девять. Дожидаясь, пока они умрут, я буду сам немощным стариком, если переживу их, конечно. А потом – я не тот человек, кто будет сидеть и ждать милости от капризной судьбы. Я предпочитаю все брать сам, своими руками. Поэтому для меня обещание Ричарда – подарок небес.
- Да, только весь вопрос в том, сколько нужно будет заплатить за этот подарок?
- Двадцать пять тысяч.
- Сколько?!
- Двадцать пять тысяч, и сразу. Без задержек и торга.
- Двадцать пять тысяч! – повторил обезумевший капитан, начав опять поглаживать остатки волос на голове, - гокштадский дьявол! Это же уму непостижимо!
- Да, и причем действовать нужно как можно скорее, так как не нам одним нужны земли Ричарда. Охотники будут, уж поверь мне.
Пират снова задумался, откинувшись к стене. Рыцарь аккуратно убрал перстень в мешочек, висевший у него на поясе и терпеливо ждал.
- Ты лично, Бальза, как себе представляешь эту сделку? – наконец отвлекся пират от своих дум, достав мешочек с позвякивающими золотыми и начиная отсчитывать рыцарю триста золотых, - Ричард сказал тебе, как все это будет происходить?
- Ты имеешь в виду детали осуществления сделки?
- Именно. Меня интересует, как я могу доставить золото королю,- если надумаю, конечно, - так, чтобы оно попало именно к нему, а не, скажем, к Принцу Джону?

- Очень просто, Дерринк! Ричард должен в ближайшее время прибыть в Дувр. Ты также направляйся туда, когда будешь готов. Я съезжу кое-куда по делам и, затем, также прибуду в Дувр к середине марта. Мы договорились с Ричардом, что его отряд хорошо вооруженных рыцарей будет ждать меня в заброшенной мельнице за северными городскими воротами до двадцатого числа. Мельница стоит справа от дороги, ведущей в Лондон. Нужно войти в нее и произнести: «Непобедимая Англия». Тебе должны ответить: «Непобедимый Ричард».
- И зачем такие сложности, Бальза? Ричард не доверяет своим подданным?
- Ричард мало кому доверяет, Дерринк. Деятельность его мятежного брата оказало большое влияние на политическое состояние в Англии. Бароны сплошь и рядом противятся королевской власти, предпочитая видеть своим монархом не властного Ричарда, а безвольного Джона, или даже вообще никого, - пират усмехнулся на последние слова,- Лишь земли вокруг Лондона и сам Лондон, - продолжал меж тем де Бальза, - судя по тому, что я увидел, можно считать относительно безопасными. Джон не решается даже делать попытки как-то влиять на них. И там, насколько я понимаю, сосредоточены основные военные силы Ричарда.
- Ты, я смотрю, Бальза, не теряешь времени даром, - лукаво произнес пират, отсчитав необходимую сумму и пододвинув деньги собеседнику.
- Что поделаешь, Дерринк, - отвечал тот, спешно убирая золотые в богато-расшитый кожаный кошелек, привстав, при этом, чтобы не упасть со стула, так как он  не мог в этот момент опираться на меч, - Чтобы заключать хорошие сделки, необходимо много знать. Это – моя торговля.  Да, и еще, - де Бальза, спрятав кошелек за поясом, снова сел на стул, оперся на меч одной рукой, а другой достал из-за пазухи бумагу, аккуратно свернутую трубочкой, и протянул ее пирату.
- Что это? – удивленно спросил тот.
- Это удостоверение Ричарда, подписанное им лично, в том, что обладатель сей бумаги действует в его интересах.
- А зачем она мне?
- Ее ты должен предоставить после того, как скажешь пароль и получишь ответ. Без этой бумаги тебя тут же арестуют.
- Вот даже как, - произнес пират, взял бумагу и, развернув, просмотрел ее.
- Кроме того, - продолжал де Бальза, - эта бумага поможет тебе миновать королевские патрули в порту и при выходе из Дувра. Без нее, повторяю, ты будешь немедленно схвачен.
- Да, подпись Ричарда, - удостоверил капитан и, свернув опять, сунул себе за пазуху, - Значит ли, Бальза, вся эта маскировка с мельницей, что Ричард хочет лично проводить золото в Лондон?
- Это вполне вероятно. Предполагается, что мы привезем золото тогда, когда Ричард высадится в Дувре, вместе с верным ему отрядом рыцарей. До двадцатого они пробудут в Дувре, а дальше двинутся к Лондону. Как только мы вместе с хорошо вооруженным отрядом доберемся до Лондона, король должен, по-договоренности, устроить прием в честь тех, кто решил внести деньги на благородное дело, то есть нас, и объявит о даровании титулов с причитающимися званиям феодами.
- Да, лихо придумано.
- Конечно лихо, тем более, что это – моя идея, - усмехнулся рыцарь.
- А-а, гокштадский дьявол! Так вот кто завертел все это! – хрипло захохотал пират, наливая себе вина, - За тебя, хитрая лиса Бальза, - и он залпом осушил кубок, крякнув от удовольствия.
- Этот план родился у меня еще тогда, когда Ричард был в плену.  Но не было никакой возможности привести его в действие. Когда же до меня дошли сведения о том, что Ричард освобожден, я, предполагая, что его эскорт будет держать путь в Кале, прибыл туда же. Дождавшись короля, я изложил ему мой план. Ричарду пришлось согласиться, так как ему сейчас очень нужны деньги, но он сам – не в восторге, как ты понимаешь, от этой затеи. Поэтому медлить нельзя. У монархов все быстро меняется, не забывай об этом.
Ладно, Дерринк, - произнес де Бальза, вставая, - Мне пора идти. Я и так задержался здесь дольше, чем предполагал. Запомни: двадцатое марта – крайний срок.
- Запомню, Бальза.
- И думай быстрее, Дерринк, это в твоих интересах. До встречи у Ричарда, славный потомок викингов! – и рыцарь спешно пошел к выходу из таверны.
- Попутного ветра тебе, Бальза! – произнес пират, крепко задумавшись.

Да, крепко задумался капитан Освальд Дерринк. И было от чего. Двадцать пять тысяч – для кого-то огромное состояние, ему же – пирату, ведущему жизнь кочевого разбойника, было совершенно ни к чему. Он с двадцати лет только и делал, что воевал и грабил, грабил и воевал. Все же остальное время – гнил на этом, забытом богами, острове, прячась от английских, французских, датских и еще черт знает каких охотников за своей буйной головой, цена которой все возрастала с каждым годом. То, что привез ему сегодня рыцарь де Бальза, стоило для него гораздо дороже трехсот золотых и перстня какой-то мавританской принцессы; дороже и двадцати пяти тысяч. За возможность вести нормальную жизнь на своей земле, в своем замке он отдал бы много больше. Да и что для него двадцать пять тысяч золотых, когда здесь, в тайных и зловещих пещерах, у него, Освальда Дерринка собралось золотом и драгоценностями много больше пятисот тысяч! На эти деньги можно купить всю Англию целиком, но как это сделать, когда его косой шрам известен всем прибрежным гарнизонам, и стоит ему только показаться там, как его тут же повесят, и без всякого суда, притом?
Собственно, Дерринк сейчас думал не о том, соглашаться или нет на эту сделку. Безусловно было бы глупо упускать такой шанс, которого, скорее всего, больше не будет.  Капитана беспокоило другое: как он сможет решить проблему с командой, и в частности – со своим помощником, Кнутом Дальтоном, которому не дают покоя лавры Освальда и который только и мечтает, что о пиратской славе. Спору нет, он мастерский воин и даже тактик, но ему никогда не стать предводителем. Для этого нужен особый талант. Такого таланта у Дальтона нет, зато у него хорошо получается баламутить команду по разным поводам, доказывая свои права на власть.
После некоторого размышления, Дерринк принял решение идти ва-банк. Конечно, Дальтон воспротивится его затеи плыть в Дувр, тем более, что объяснять капитан ничего никому не собирался, - это было бы крайне неразумно, - по крайней мере до тех пор, пока они не прибудут в порт. Сопротивление помощника можно сломить только одним – победить его в личном бою. Тогда весь остальной сброд беспрекословно подчинится победителю. Затея эта была на сегодняшний день вполне авантюрна. Еще лет пять назад, когда Дальтон только начал выдвигаться из простых головорезов, исход этого поединка был изначально предрешен – победил бы он, Освальд Дерринк. Но сейчас годы уже явственно давали о себе знать. Здоровье все чаще стало подводить капитана, особенно после перенесенной два года назад малярии. Кроме того, во время нескольких последних абордажей он часто ловил себя на мысли, что реакция, некогда безупречная, стала ему изменять. Все это свидетельствовало о том, что он – гроза морей, от Северного до Средиземного,  мог бесславно окончить свои дни от меча вздорного помощника и быть скормленным рыбами. Что ж, если судьба распорядится таким образом, значит ничего не поделаешь. Но гнить дальше на этом острове, упустив великолепный шанс изменить свою жизнь, Дерринк не собирался. Поэтому он и принял решение идти ва-банк.
Спустя некоторое время после ухода рыцаря Бальтазара де Бальза, капитан отдал приказ собираться в поход. Команда с недоумением подчинилась, нехотя оставляя свои игры – единственное времяпрепровождение между набегами.
Кроме того, Дерринк отобрал десятка два дюжих молодцов и повел их в пещеры, в лабиринтах которых мог разобраться только он один, чтобы забрать несколько огромных сундуков с золотом и драгоценностями. Действительно, такому богатству мог позавидовать любой король или император. Самая дальняя пещера была буквально завалена сундуками и драгоценными вещами, среди которых можно было заметить европейские, арабские, азиатские, африканские золотые и серебряные вещи, статуэтки, оружие, доспехи, блюда, чаши и прочее.  Не говоря уже о золотых и серебряных  монетах, которые, помимо сундуков, были большой горой навалены в центре пещеры.
Дерринк с тоской, как будто в последний раз, окинул взором свое богатство, грустно поблескивавшее при тусклом освещении нескольких факелов, и подумал, что оно может оказаться совершенно бесполезным для него. Он велел взять пять больших сундуков, до верху наполненных монетами и драгоценностями. Его молодцы, сгибаясь под тяжестью, медленно понесли сундуки к выходу из пещеры, а Дерринк, порывшись в этом бесценном хламе, нашел выкованные золотом латы, которые, судя по надписи, принадлежали военачальнику римского императора Юлиана. Капитаном овладело большое искушение надеть их, но, зная свою команду, он понимал, что это сразу снизит его, и без того шаткий в последнее время, авторитет. Да и латы были уж слишком тяжелыми. Когда он обнаружил их на одном из византийских кораблей, он, помнится, пожалел того несчастного, которому приходилось носить их. Поэтому он оставил латы и уже собирался уходить, как вдруг увидел большой серебряный меч со вставленными в рукоять двумя алмазами. Повинуясь какому-то странному чувству, он взял меч, покачал его в руке и, кивнув, как будто соглашаясь с кем-то, направился вон из пещеры.

Как он и ожидал, известие о том, что они берут курс на Дувр, вызвало огромный протест в команде. Многих заинтересовало зачем это Освальд взял на корабль сундуки с золотом и драгоценностями. Больше всех неистовствовал, как и предполагал капитан, его помощник – Кнут Дальтон. Однако, после того, как Дерринк предложил решить вопрос поединком, размахивая серебряным мечом с алмазной инкрустацией, возмущение поутихло, но продолжало бурлить в трюме. Дальтон сквозь зубы отдавал команды, как казалось Дерринку, постоянно ища возможности нанести ему удар сзади. Однако хитрый капитан такой возможности ему не предоставлял. Кроме того, он обезопасил себя тем, что взял на корабль только тех, кто был к нему наиболее лоялен. Отпетые же головорезы и те, кто мог встать на сторону Дальтона, остались на острове, также как и два корабля, так как Дерринк решил плыть в Дувр на одном корабле – своем любимом красавце дромоне.
Собственно говоря, с Дальтоном надо было решать что-то в любом случае – он мешал старому пирату. И это, как представлялось ему, было главной сложностью в том плане, который разработал Дерринк. По этому плану, он должен был избавиться от ретивого помощника еще до прибытия в Дувр, далее рассказать команде о сделки с королем и пообещать всем различные привилегии в своих будущих владениях. Отъявленных авантюристов он оставил на острове, таким образом команда, при отсутствии помощника-смутьяна не должна была оказать сопротивление его планам. После того как он получит земли, он снарядит экспедицию к острову, взяв с собой некоторую часть бродячих рыцарей, вечно голодных и охочих до приключений, пообещав им хороший куш. Высадившись на остров, они перебьют всех кто там остался, что не должно оказаться сложной задачей, так как остатки его команды, за время прозябания на острове, окончательно сопьется и потеряет былую форму. Таким образом он сможет перевезти все свои сокровища в свои новые владения и, построив несколько прочных замков, спокойно прожить остаток жизни.
План был хорош, но Дерринк, не будучи наивным, сознавал, что шансов его осуществить не так уж много. Во-первых, он может проиграть битву с Дальтоном, быть убитым и выброшенным за борт. Во-вторых, его может обмануть Ричард.   В честности де Бальза он не сомневался, так как знал его много лет и ни разу тот не дал повода усомниться в себе. Ричард же – другое дело. Несмотря на то, что пират питал к бравому королю определенную симпатию, как к такому же авантюристу, что и он сам, тем не менее, он хорошо знал, что Ричард – король Да-Нет. Так его называли сицилийские торговцы. Действительно, нетвердость слова Ричарда была хорошо известна. Поэтому, рассчитывать на исполнение Ричардом своих обязательств можно было только с большой оговоркой. Кроме того, неизвестно, отдадут ли Дерринку владения те, кто является сейчас их хозяевами. Феодалы в Англии – весьма своенравны, да к тому же, умеющие постоять за себя. Наверняка придется скрестить мечи с многочисленными, хорошо обученными рыцарями, а это – в большей степени провал для него и его молодцов. И, наконец, его голову могут потребовать короли Франции, Испании, Дании, императоры Византии и Германии и монархи еще с десятка государств, торговле которых он вредил не один десяток лет.
Размышляя таким образом, сидя на корме любимого дромона и вглядываясь в горизонт, из которого еле-еле начинали проступать очертания британского острова, он, вдруг, понял, что сделал шаг в бездну, и теперь пути назад нет. Мелкая дрожь пробежала по всему телу капитана. Да, это была ловушка, ловушка судьбы – так приходит расплата за содеянное, когда у человека временно отказывает разум, и отказывает только лишь для того, чтобы сделать этот самый шаг – шаг в бездну.
И чем больше Дерринк думал над этим, тем явственнее понимал, что это – расплата, пришедшая в виде искушения, сладкого, манящего к себе соблазна.
Капитан ощутил вдруг щемящее сердце чувство одиночества. Он – гроза морей – всего лишь одинокий старик, жалкое, ненавидимое всеми существо, которого никто никогда не любил, а только боялись. У него нет семьи, нет детей, которым он бы смог передать свои знания, жизненный опыт, огромные богатства, наконец.
Ужасно! Ужасно и глупо прожита жизнь!
Дерринк взял себя в руки и стал думать о завещании. Он знал только одного человека, который не боялся его, а наоборот, относился с подлинной человеческой теплотой. Человеком этим был рыцарь Бальтазар де Бальза.
И действительно, хорошо осведомленный о местонахождении Дерринка и его головорезов, де Бальза на протяжении очень многих лет имел тысячи возможностей сдать его какому-нибудь монарху, со многими из которых он был знаком лично, зная, какую цену имеет голова капитана пиратов и получив за это деньги и даже земли, коих он всю жизнь добивается не покладая рук. Но нет – Бальтазар не пошел на это, несмотря на то, что подвергался, к тому же, большой опасности, если его связь с ним, Дерринком, вдруг открылась бы.
Да, единственный, кому хотел Дерринк оставить свои сокровища, был именно де Бальза.
И дело было не в сокровищах даже, пожалуй. Это все, чем мог старый пират отплатить этому человеку за его доброту, искренность и честность по отношению к отъявленному негодяю, каким, и для себя самого, являлся Освальд Дерринк. Пещера с сокровищами – ничтожно малая плата за то, что тебя считали человеком.
Но как сделать так, чтобы до рыцаря дошло завещание пирата? Написать на пергаменте Дерринк не мог, хотя он, получив в юности неплохое образование в одном из  монастырей Нормандии, хорошо умел писать на нескольких языках. Но написать открытое завещание – это значило погубить рыцаря. Кроме того, если его убьет в поединке Дальтон, то он, разумеется, все равно уничтожит пергамент. Кроме того, де Бальза нужна карта пещер, так как он не знает точного местонахождения сокровищ.
Дерринк взглянул на меч, который держал в правой руке…