Турнир Гильдии Витражей Патриархов, финал

Тема финального четвёртого тура открыта.
Судьями выбираю сэра Никомако, леди Еленну и сэра Артаксана. Если мой оппонент будет против такого расклада - тогда он предложит свои кандидатуры.

P.S. В связи с ситуацией в реале, начать смогу лишь завтра. Если Сокол может, то пускай начинает поединок первый.

Тёплая, твёрдая земля хрустит мелкими камешками и песком под ногами. Совсем недавно солнце подкралось к неясной черте горизонта и теперь ярко-оранжевым диском таяло как масло. Скоро, совсем скоро будет долгожданный дождь – это уже ощущается в тяжёлом воздухе. «Аромат Юпитера», как говорил какой-то древний поэт...  Краски сейчас стали невероятно насыщенными, но кое-где проявляются и пастельные тона, преследующие мои усталые глаза, ищущие покоя – ночной темноты. Вокруг царит пряный запах магнолий, мелькающих своими белыми цветами в роще олив, тянущейся вдоль дороги.
Этот пейзаж не переставал удивлять меня ни на минуту: как будто видишь его в первый раз. Однако, вопреки этому, мне был известен каждый камень, каждое дерево, холм и ручей. Бесчисленные дни я иду по этому тракту слышу, чувствую всё вокруг меня... Этот мир похож на вертящееся колесо – всегда меняющийся, движущийся, но с единой целью, идеей. Но самое приятное в нём то, что всегда можно найти новый путь, влекущий невиданным и недостигнутым.
Для кого-то я идеал, а для другого – мученик, но оба не могут понять меня полностью или не превратно. Увы, людям по своему серому большинству страшно или неприятно то, что не является обыденным и пресным, также относятся многие и ко мне. Вечному путнику...
И всё же в этом воздухе есть ещё нечто неуловимое... не могу никак понять...

Неимею никаких возражений протмв выдвинутых кандидатур судей.

                                                           * * *

Новенькие сапоги вздымают небольшие облачка пыли после каждого шага. Руки в карманах потертых брюк, на лице выражение уверенного в себе человека. Дорога бесконечной лентой уходит вдаль...
С каждым шагом, я отмериваю еще один миг моей жизни.
- Один, один, еще один… - считаешь про себя.
Вдруг внезапно счет прерывается. Оглядываясь назад, я вижу камешек, выглядывающий из земли. Выглядывающий маленько, но достаточно, для того чтобы споткнуться.
Покачав головой, я отправляюсь дальше.
- А все могло быть гораздо хуже… - думаешь про себя. И тяжело вздыхаешь…
Постояв пару секунд на месте, я продолжаю путь. В гордом одиночестве. Как всегда. Полагаясь только на свои силы…

Тяжёлый крутой подъём; ссыпающаяся земля под сапогами... Ветер треплет истерзанную годами накидку, временами заставляя пригибаться и припадать руками к острым камешкам, усеявшим красную глину склона. Мелкие кустарники царапают и цепляются к ногам, не в силах удержать меня. Скоро я достигну ствола старой сосны и, прижавшись к её шершавому и ещё тёплому стволу, наконец-то смогу наблюдать то, чего ждал уже так давно...
В глаза уже перестал попадать песок – я был на вершине прибрежных скал и, застыв на одном колене и ощущая щекой крошащуюся кору, взирал на распростёртое внизу море. Молодой, неискушённый взор с жадностью старался охватить всё сразу; от напряжённого возбуждения приоткрытые губы окаменели в полуулыбке искреннего благоговения. Вдалеке, на чёрно-сером фоне свинцовых туч я что-то заметил.
Лёгкий белый парус стонал от могучего и безудержного ветра; крошечный по сравнению с волнами кораблик метался из стороны в сторону, грозя быть поглощённым пучиной в любое мгновение...
Ослепительная вспышка разрезала небосвод, гром оглушил меня – я упал и, спрятав лицо в плаще, стал сотрясаться от беззвучного рыдания. Ничто не могло успокоить и обнадёжить – стихия не терпит слабости и не знает пощады: ещё вспышка – и белое пятнышко навсегда исчезло в бурных водах, оставив меня одного. Одного со своим страхом.

… Иду по улице. А вокруг меня многорукая и многоликая толпа. Одни смотрят на меня с интересом, другие, бросая на меня взгляд, опускают глаза, третьи просто-напросто не замечают меня.
А ты как ледокол, прокладываешь себе путь. И попутно с интересом смотришь по сторонам.
- Полковник… - думаешь ты, глядя на погоны проходящего мимо человека в военном.
А дальше по курсу главная площадь города. Памятник Ленину. Рядом катаются скейтеры. Останавливаешься посмотреть. Красиво. Через пару минут продолжаешь путь.
Перед глазами вырастает здание университета, в котором учишься.
- Паша! Привет. Как твое ничего? – спрашивают несколько однокурсников, стоявших у входа.
- Нормально. Щас спешу. Встретимся на паре. – Отвечаю я, поочередно пожимая руки всем.
Преодолевая последние несколько ступенек, я протягиваю руку к двери. Неожиданно все исчезает…
Просыпаюсь…

Вокруг меня – прозрачная мгла. Ни солнечного блика, ни лунного холодного света здесь нет, чтобы хоть чуть-чуть разбавить её. Однако в этом царстве призрачных теней я вижу многое. Достаточное, чтобы восхищаться и любить.
Где-то послышалась струна подземных вод: из года в год она, стекая с сталактита, звенящая, дрожит и ниспадает вниз. Возможно, многие так не считают, но я-то знаю – нет ничего прекрасней в мире гордого Аида, среди погибших древ, белёсых мертвенных грибов и радужных кристаллов капли. Чистейшей многогранной капли. Она как бриллиант в экспрессионистском мрачном фоне, живая, девственна – искра!
Осклизлый лабиринт туннелей я миную, касаясь пальцами шероховатых стен. Я галереи оставляю позади себя пещер с колонами из сталагмитов. Дыхание моё прерывисто как стон – тому виною воздух тлен. И радует меня, что всё это не сон, что наблюдать живым я взором могу подземную капель...

Прошу всех меня великодушно простить, но до вечера воскресенья я скорее всего не смогу написать ответ.  =(((
Так как я щас нахожусь далеко от своего компа. (Еле как получилось это сообщение написать)
Но как только вернусь домой сразу же отпишусь...

З.Ы. Прошу не судить меня строго...

Ку-ку…
Раннее утро. Часов 5. Я иду по лесу, преимущественно хвойному. Белесый туман все еще стелется по хвойной подстилке деревьев. Роса на редких зарослях папоротника сверкает в свете восходящего солнца.
Ку-ку…
Сделав вдох полной грудью, я улыбнулся. Пахло грибами.
- Свобода! Наконец-то… - подумал я.
Выбрав себе палку покрепче, из тех, которые валялись на земле, я продолжил свой путь.
Ку-ку…
Красота природы завораживала, даже слов небыло, чтобы описать все, что меня окружало.
Вдруг в кармане тренькнул мобильник. От неожиданности я вздрогнул. Таким неестественным показался мне его звук.
- Да, да… Скоро приеду… - отвечал я своему собеседнику.
С нескрываемой досадой  я спрятал телефон в карман.
- Закон подлости какой-то… - сказал я самому себе. И взяв с земли шишку, я запустил её подальше.
Подняв вторую шишку, я хотел кинуть её вслед первой, но передумал и положил её к себе в карман. И похлопав себя по карману двинулся в обратный путь…

Наконец моё дыхание восстановилось: грудь мерно вздымалась, хотя совсем недавно судорожно трепетала. Оглядев высокие своды пещеры, в которых отражалась вода: плавные извивающиеся линии нефритового и голубого цветов – я потуже затянул мешочек на поясе и опустил ноги в прохладное подземное озеро. Вдохнув побольше воздуха, я погрузился в мутные воды.
Мир вокруг преобразился: тишина поглотила меня, лишь приглушенное бульканье воды давило на мои перепонки. Вязкая темнота, словно глядишь на вечернее небо через плохую линзу, как всегда наводила лёгкую тоску. Вскоре я уже нырнул в узкий проход – неровный, немного задирающийся вверх, он должен был вывести меня к морю.
Прошло уже около минуты. Гм, где же свет? Не мог же я плыть так медленно, чтобы уже не приблизиться к выходу...
Внезапно пальцы вытянувшихся рук больно шаркнули по камням; некий острый коралл впился в дёрнувшийся локоть. Опешив, я чуть было не раскрыл рот. Сердце сразу же резко забилось; прилившая от страха кровь гулко застучала в ушах, заглушая все остальные звуки. В панике я начал бессмысленно колотить кулаками по тупику, смутно осознавая, что случилось самое страшное – проход был завален...
...С диким хрипом я снова выбрался из озера. Распластавшись в изнеможении,  пролежал так некоторое время. Схватив мешочек и оглядев лежащие в нём жемчужины. Гневно что-то прорычав, я с яростью бросил их – те звонко запрыгали как рассыпанный бисер...
Больше я не помнил ничего...

В задумчивости я сидел на песчаном берегу небольшого озера. Паршивое настроение дополняло, то, что голубое небо на горизонте уже было затянуто серыми тучами.
Всплеск воды заставил меня оторваться от своих мыслей. Метрах в шести от берегах расходились круги.
- Интересно, что это… - начал думать я, но снова раздался всплеск.
Встав на ноги, я огляделся, но никого не заметил.
                                                              * * *
В это время тучи закрыли солнце и заполнили большую часть неба. Лишь небольшой клочок неба все ещё светился голубизной.
                                                              * * *
Решив, что пора завязывать с посиделками, я стал собираться. Вдруг в прибрежных зарослях ивы раздался какой-то шорох. Вскочив на ноги, я бросился туда, но за спиной вдруг раздался всплеск.
Обернувшись и не заметив ничего необычного, я продолжил свой путь, но, не сделав и трех шагов, снова обернулся. Что-то новое появилось там, откуда я ушел.
Вернувшись, я огляделся и оторопел.
На песке красовалась надпись: «Никому не верь»
                                                              * * *
Неожиданно начался дождь. Капли, падая почти отвесно, смывали только что прочитанную надпись…

В связи с некоторыми событиями в реале смогу ответить лишь завтра после 13.00
Прошу прощения.

Остановившись на минуту перевести дух, снял маску на лице и обернулся: полуденное солнце заливало своим белым светом хребет Коллинз, снега которого блестели столь ярко, что на какой-то момент ослепили меня – сам я стоял в голубоватой тени невысокого каменного навеса. Задубевшими пальцами вытащил термос из заплечного рюкзака и, открыв крышку, налил в неё немного кофе. Увы, тот уже давно успел остыть. Как никак я уже целых два дня штурмую эти склоны, и с каждым часом приближаюсь к своей вожделённой цели...
Вскоре я уже вновь, утопая в хрупающем чистейшем снеге по щиколотку, продолжил идти вверх. Обогнув почти отвесный участок горы, я, наконец, нашёл нужную расщелину. Неровное её дно было усыпано крупными кусками льда, трескающимся и крошащимся под ногами как стекло.
Проверив состояние стальных шипов на ботинках, сменив перчатки на более удобные, с шершавым покрытием вроде абразива, я перекрестился и подошёл к самому узкому месту. «Колодец» - так называют его некоторые. Прочно упершись ногами и локтями, я начал карабкаться. Ни боль, ни заледенелые стены меня ничуть не пугали: я был полностью уверен в себе, верил в своё умение. Впрочем, как всегда.
Вот уже преодолено более половины. Стало здорово припекать от добравшегося и сюда любопытного светила. И тут я услышал скрипящий неприятный звук, а потом что-то упало. Тут же левая нога стала непроизвольно соскальзывать вниз. Острый, мгновенный страх пронзил меня; мышцы рук напряглись до предела, стараясь удержать взмокшее тело. В любом случае мне стало всё понятно: по какой-то причине крепление просто-напросто не выдержало. Не в силах осознавать то, что я нахожусь на высоте многих метров над острейшим льдом, я с искренней обречённостью глядел на полосу безупречного голубого неба надо мной...

…Резко похолодало. Поежившись, я повыше поднял воротник и посмотрел на солнце, которое отливало серебром сквозь осенние тучи.
Стоя посреди поля, пустынного, если не считать торчащих то тут, то там чахлых островков травы. И еще дерева такого же чахлого как трава. Только пара-тройка листков держалась на ветках, торчащих во все стороны.
Надо сказать, что шел я в близлежащую деревушку. Там жил друг моего детства, и я хотел сделать ему сюрприз, приехав в гости.
Вдруг что-то хрустнуло. Посмотрев под ноги, я увидел небольшую лужицу затянутую тонким льдом.
- Скоро зима… Очередная зима, которую я проведу один… - подумал я, наблюдая за темной точкой, которая превратилась в птицу и села на одну из веток дерева.
В лицо ударил резкий порыв ветра. Почувствовав на лице легкое прикосновение, я провел по нему рукой. Через мгновение в моих руках оказался желтый листок.
Повертев его в руках, я посмотрел на дерево.
- Кар-р-р, кар-р-р-р… - донеслось до меня с новым порывом ветра.
Ничего необычного, все как было…

Записал звездочёт Артаксан асх’Алем на таблице глиняной так:

В день 3й недели эрем, месяца шелех день 17й, завершилась битва Слова, и оба воина, чувствуя усталость и довлеющий момент судьбы, к Судьям обратились.
Был и я среди них, нищий богач и богатый нищий. Был и я среди них, а вот что мой голос вещал:

Имеет река судьбы одно свойство – в неё впадают множество мелких рек. Но течения одних теряются, другие питают силой ещё какое-то время.
«Увы, людям по своему серому большинству страшно или неприятно то, что не является обыденным и пресным, также относятся многие и ко мне. Вечному путнику...» - сказал Золтан.
«Ничего необычного, все как было…» - молвил Сокол.
В этом-то и отразилась суть поединка. Столкнулись две стихии, а не два воина, одна стихия устремилась к небесам, вторая осталась на земле. Одна обратилась к герою, вторая – к человеку.
Как судить их? Чем? Что сказать? Можно ли судить, что красивее – сапфир в перстне или изумруд на чалме?
Но, это состязание, а состязание требует жертвы, принесённой нам.
Золтану, может быть, было даже проще – он обратился к отвлеченным объектам, мало имеющим отношения к повседневной жизни, а Сокол, Сокол хотел показать, что наш мир прекрасен. Это не значит, что он отказался от приёмов романтики – нет, напротив того, но его человек шёлковой нитью проскочил 5 раундов поединка.
Герой же Золтан пронёсся вихрем по ним.
Золтан же повёл нас в горы, обрушил в Аид, показал крышу мироздания и всё же… Всё же его романтические герои не способны вселить в нас веру – они из тех, кто блеснув один раз, пропадают уже навсегда. Так выходит у Золотана.
У Сокола человек живёт, и его гармонию нарушают только другие люди – да, он не тем славен, что противопоставляет себя всем и всему миру, его раньше забудут, но он будет дышать полной грудью.
С другой стороны, иногда авторы пытаются отобрать идеи друг у друга.
«Ничто не могло успокоить и обнадёжить – стихия не терпит слабости и не знает пощады: ещё вспышка – и белое пятнышко навсегда исчезло в бурных водах, оставив меня одного. Одного со своим страхом», - пишет Золтан.
«В гордом одиночестве. Как всегда. Полагаясь только на свои силы…» - словно отвечает Сокол.
Мрачные экспрессионистские тона – вот ключ к пониманию Золтана. Экспрессия героев и неотвратимость судьбы.
«Никому не верь» - символ соколовского человека.

Говоря о написательских достоинствах я должен отметить, что Золтан был, как минимум, на целый корпус впереди оппонента.
Да, кое-где он не удержался от соблазна и перенасытил повествование самыми мелочными диковинками. Но за то, какое напряжение! Какая игра с литературной пряжей!
Сокол  же не всегда был удачен в выборе художественных средств – может оттого, что стремился максимально упростить описание, чтобы повернуть к главному? Не знаю. А догадываться – дело богов, а не мертвецов
Оба противника читаются легко. Оба интересны, и каждый старается взять своим.
Но есть и разность подходов. Золтан обращает внимание на явления природы, на скрипы, звуки, Сокол – на действия самого человека. У него есть некий образ мобильного телефона, а вот у Золтана – образ играющей стихии.

Так кто же победил? Что сильнее – романические герои или обычные люди со страстями или переживаниями. Литература описания или литература бытовая?
Жизнь сильнее выдумки. Но перо Золтана глубже ранит и отравляет (в самом позитивном смысле) сердце. Золтан философ, а Сокол только наблюдатель.
Золтан ищет небес, Сокол доволен землёй.
Но настоящая литература – это всегда движение вперёд. Отсюда мой голос мастеру Золтану отдан.

Браво,Артаксан! Браво!!! *Я не мог пройти мимо, я не мог не отметить столь мастерское судейство*!

Что ж, скажу и я своё слово.
И о лирических героях, и о бобразности, и о символизме... и, конечно, об ошибках (а их было предостаточно).

Прежде чем начать разбор произведений, хочу заметить, что Золтан и Сокол - несомненно, достойные противники. И отрадно, что они всё писали прозой, а не экспериментировали со стихами (всё-таки финал турнира Гильдии - не место для ученических опытов).
И хоть стиль Сокола совершенно непохож на золтановский, можно сказать, что дуэлянты "сработались": здесь мы видим не простую очерёдность из разрозненных эссе, а цепь взаимосвязанных элементов. Между главами есть чёткие переходы на уровне образов или лексических повторов.

--
ОШИБКИ
(поскольку это Ф И Н А Л, буду судить очень строго)

1.
Золтан

Первая моя придирка:

Совсем недавно солнце подкралось к неясной черте горизонта и теперь ярко-оранжевым диском таяло как масло

два сравнения, друг с другом несоотносимые, немножко выбивают из колеи. явная перегруженность. одно лучше убрать. (лучше "диск").

пастельные тона, преследующие мои усталые глаза, ищущие покоя – ночной темноты.

нанизывание причастных оборотов.

Этот пейзаж не переставал удивлять меня ни на минуту: как будто видишь его в первый раз. Однако, вопреки этому, мне был известен каждый камень, каждое дерево, холм и ручей.

"вопреки этому" - сочетание использовано неправильно. Нарушены причинные и временные связи.
("вопреки чему-то" = "не принимая во внимание что-либо". Пример: "выйти замуж вопреки родителькой воле", "принять решение вопреки вердикту присяжных". )
Совет: убрать это сочетание. вполне можно обойтись словом "однако".

Для кого-то я идеал, а для другого – мученик, но оба не могут понять меня полностью или не превратно.

Во-первых, мне не очень понятно противопоставление идеала и мученика (как нельзя, например, противопоставлять обувь и ботинки). но это-то ладно... Что меня действительно смущает в этом предложении, так это словечко "оба". Оно здесь почти также нелепо, как "вопреки" в предыдущем примере.

В целом - красивый, но вязкий текст, перегруженный причастными оборотами. Сравнение мира с колесом не кажется мне удачным.

Этот мир похож на вертящееся колесо – всегда меняющийся, движущийся, но с единой целью, идеей. Но самое приятное в нём то, что всегда можно найти новый путь, влекущий невиданным и недостигнутым.

И где, скажите мне, у колеса единая цель и идея? И где в колесе новый путь?..
Не спорю, может быть, образ был хорош, но только на бумагу лёг как-то коряво.

2
Сокол

Новенькие сапоги вздымают небольшие облачка пыли после каждого шага.

Эхх... долг лингвиста не даёт мне пройти мимо этого, казалось бы, простого предложения.
Вот какую нелепицу вносит предлог "после". получается так: человек сделал шаг, а после этого его сапоги вздымают пыль.
Совет: написать "с каждым шагом вздымают облачка пыли"...

на лице выражение уверенного в себе человека

хмм... вообще-то, можно сказать проще: самоуверенное выражение. или выражение уверенности в себе...

С каждым шагом, я отмериваю еще один миг моей жизни.
- Один, один, еще один… - считаешь про себя.

Эти чередования "я" и "ты", может быть, и не стоит считать за ошибку, но меня они смущают.

Оглядываясь назад, я вижу камешек, выглядывающий из земли.

два однокоренных слова в таком близком соседстве...

Покачав головой, я отправляюсь дальше.
- А все могло быть гораздо хуже… - думаешь про себя. И тяжело вздыхаешь…
Постояв пару секунд на месте, я продолжаю путь

Без комментариев.

3
Золтан

Скоро я достигну ствола старой сосны и, прижавшись к её шершавому и ещё тёплому стволу, наконец-то смогу наблюдать то, чего ждал уже так давно...

неоправданный повтор. Первый "ствол" можно бы убрать.

ещё тёплому

Навевает нехорошие ассоциации...
Если уж ствол сосны "ещё тёплый", то в тексте должен быть хоть какой-то намёк на причину.

4
Сокол

Одни смотрят на меня с интересом, другие, бросая на меня взгляд, опускают глаза, третьи просто-напросто не замечают меня.

Ох, как много здесь "меня"!

- думаешь ты, глядя на погоны проходящего мимо человека в военном.

так уж повелось, что мир делится на тех, кто в штатском, и тех, кто в форме...

5
Золтан

нет ничего прекрасней в мире гордого Аида, среди погибших древ, белёсых мертвенных грибов и радужных кристаллов капли

может быть, "капель"?

Она как бриллиант в экспрессионистском мрачном фоне, живая, девственна – искра!

Ух ты, какая фраза!
 1) " экспрессионистском мрачном фоне" - сразу разрушает всё очарование "гордого Аида"
 2) "живая, девственна – искра!" - краткие и полные формы прилагательных в однородном ряду - это страшно. (Пример: Он был ещё зелен и глупый...)

– тому виною воздух тлен

ну тут явно должен быть какой-нибудь знак препинания... вот только какой?

6
Сокол

Выбрав себе палку покрепче, из тех, которые валялись на земле, я продолжил свой путь.

Плеоназмы, плеоназмы... или, проще говоря, избыток ненужных деталей. У соперника научились?..

Зачем вообще здесь упоминается эта палка? В сюжете она, как я понимаю, не участвует. Зачем же герой "выбирает" её "из тех, что валялись на земле"? Чтобы опираться на неё, как на посох? Если да, то почему автор так прямо не сказал?

7
Золтан

Оглядев высокие своды пещеры, в которых отражалась вода: плавные извивающиеся линии нефритового и голубого цветов – я потуже затянул мешочек на поясе и опустил ноги в прохладное подземное озеро.

Предложение неудобоваримое.... образы красивые, но так плотно утрамбованные, что забываешь "кто на ком сидел".

Гневно что-то прорычав, я с яростью бросил их – те звонко запрыгали как рассыпанный бисер...

"что-то" - это неизвестно что. ты пишешь от первого лица. значит, лирический герой сам не знает, что он прорычал?
Впрочем, это уже очень мелкая придирка.

8
Сокол

Ничего не понятно. Какие-то метания, бросания, кидания...

Вдруг в прибрежных зарослях ивы раздался какой-то шорох. Вскочив на ноги, я бросился туда,

Хм, лирический герой, значит, был не просто в плохом настроении. Он был на взводе. Иначе зачем ему бросаться туда-сюда из-за каждого шороха?

9
Золтан

снял маску на лице

мне казалось, что маску снимают "с лица", а не "на лице"...

Увы, тот [кофе] уже давно успел остыть. Как никак я уже целых два дня штурмую эти склоны, и с каждым часом приближаюсь к своей вожделённой цели...

Как я понимаю, в первом предложении сообщается о факте: кофе остыл. Во втором поясняется, почему. Потому что "я уже два дня штурмую эти склоны" и... потому что "с каждым часом приближаюсь к своей вожделённой цели"? смешно получается. чем я ближе к вершине, тем быстрей остывает кофе...

10
Сокол

Стоя посреди поля, пустынного, если не считать торчащих то тут, то там чахлых островков травы. И еще дерева такого же чахлого как трава. Только пара-тройка листков держалась на ветках, торчащих во все стороны.

Сокол, неужели у тебя так мал словарный запас?.. Или просто рассеянность и усталость?

Надо сказать, что шел я в близлежащую деревушку. Там жил друг моего детства, и я хотел сделать ему сюрприз, приехав в гости.

Не надо сказать. Не к месту. Неестественно вставлено в контекст. И логически ни с чем не увязано. Даже с рассуждениями лирического героя о его одиночестве.

После прочтения этого эссе возникает подозрительно много идей о том, как можно было бы написать об этом лучше...

Теперь пару слов об образности...

В связи с ситуацией в реале (3 часа ночи, хочется спать) о бобразности я напишу чуть попозже.

Итак, теперь о хорошем.
Потому что и похвалить финалистов есть за что.

У Сокола и Золтана совершенно разная манера письма, они - антогонисты. Практически во всём. И каждый прекрасен по-своему.

1 Изображение мира.
Золтан сразу погружает читателя в мир своей фантазии, описывает всё в мельчайших деталях и оттенках. Среди множества эпитетов и сравнений попадаются весьма оригинальные и точные. Меня, например, просто очаровала "ссыпающаяся земля" и "крошащаяся кора", а "струна подземных вод" вообще на несколько секунд выдернула меня из реальности. Красиво. Иногда детали, правда, слишком перегружают текст. Плотность информации настолько большая, что золтановская проза становится вязкой, как мёд или сгущёное молоко. Но, правда, вкусно.

У Сокола - наоборот. Всё прозрачно, как ключевая вода.  Сокол описывает реальный мир, такой обыденный, но при этом - родной и тёплый. И, поскольку всё здесь нам знакомо, он не пытается нас удивить экзотическими деталями. Он просто выхватывает какие-то фрагменты реальности и даёт их нам как ориентиры. Всё остальное постранство заполняют его мысли, его чувства... его созерцание мира. И даже свой внутренний мир Сокол описывает весьма скупо, но в сплошном молчании удельный вес каждого оброненного слова значительно выше, чем у соперника.

2 Лирический герой.
Персонаж Золтана - воплощение романтизма. (! не романтики, а именно романтизма !)
Он противопоставляет себя всем окружающим. Он говорит о своей непонятности, о своём особом предназначении.

Для кого-то я идеал, а для другого – мученик, но оба не могут понять меня полностью или не превратно. Увы, людям по своему серому большинству страшно или неприятно то, что не является обыденным и пресным, также относятся многие и ко мне. Вечному путнику...

Снисходительность, презрение к толпе, замкнутость. Ему близка только природа. Природа - и боги. (Юпитер и Аид, см. 1й и 5й пост)
Золтановский персонаж горд и самоуверен. И любуется собой:

Ни боль, ни заледенелые стены меня ничуть не пугали: я был полностью уверен в себе, верил в своё умение. Впрочем, как всегда.

У этого героя есть и смелость, и красота, и грация. Но при всех этих совершенствах ему чего-то не хватает... Нет мысли, искренности, глубины. Гордый идеал - красивая картинка, которая восхищает взор, но не трогает сердце. Как киношный Джеймс Бонд.

Персонаж Сокола - человек открытый и миру, и другим. Он - носитель романтики. Ему свойственна печальная задумчивость, тоска, некая слабость. Соколовский герой почти не выражает своих эмоций открыто, но чувствует всё глубоко и остро. Просто это - меланхолик. Отрывок о рассвете в лесу - лучше всего открывает нам внутренний мир лирического героя.
Обычный лес, где-нибудь в средней полосе. Никакой экзотики и вычурности. Просто хвоя, просто папоротник, просто роса и запах грибов... И герой понимает, что это - его стихия, он практически счастлив... И вдруг - звонит мобильник и напоминает ему, что он всего лишь раб цивилизации. Герой возвращается в город, в свою тюрьму. Но теперь он уже ближе к свободе: потому что частицу этой свободы он носит в кармане.

3 Лёгкость чтения и стиль
Золтан - несомненно, опытнее. Его стиль красноречивее. Богатая лексика и свободная игра фантазии.
Сокол - краток и задумчив. Динамичность повествования. Легче читается.

-----------------------------------
ВЕРДИКТ:
Ничья.

С минимальным преимуществом Сокола.
Золтан, конечно, объективно сильнее, но он допустил несколько грубых ошибок и сделал ставку только на красивость.
Сокол, допустив много мелких ляпов, всё же больше тронул моё сердце. Решающую роль здесь сыграла глубина и искренность его эссе.

I) Кресло казалось неудобным. Вдвойне неудобным от того, что я чувствовал, что занимаю его не по праву. Честно говоря, Витраж закрытия, ненаписанный, но произнесённый, всегда делал моё пребывание в Ложе Судей неуютным, как будто висел надо мною дамокловым мечом. Мост над сценой словно разделял Театр на две половины. Я сидел в кресле постоянного судьи Детектива и втайне завидовал мастерам Артаксану и Еленне, которые остались в ложе напротив. Да, моё место было там, с ними, с мастерами, и более достойными, чем я. Нигде в Театре (даже на балконе Патриархата) не чувствовал я себя лучше, чем в Ложе Мастеров.
На мосту стояли двое. Укротители стихий: Золтан, маг и Мастер Белой Галереи, а чуть поодаль – Сокол Степное Крыло, Подмастерье Витражей. От секундантов они отказались.
Начинался финальный поединок турнира…
- Чего ждём? – услышал я рядом.
По правую руку от меня, в чёрном кресле ушедшего судьи Абисса примостилось Время – мой давнишний знакомый.
- Можно начинать, - кивнул я.
И тут началась одна-единственная повесть, все главы которой слились для меня в одну.
Первым заговорил Золтан. Он ткал из слов Белое полотно, медленно, но верно обволакивая соперника вязкими описаниями. С присущей ему самоуверенностью в голосе, маг создавал образ вечного странника, хозяина дороги. Но, подобрав валявшийся в пыли острый камешек, Сокол разрезал это полотно и, ухватившись за фигурку вечного странника, начал новый гобелен. Всё хорошо, но могло бы быть гораздо хуже. Хуже… Хуже… Хуже… Отчаянием вспыхнула молния над бушующим морем – Золтан сделал выпад. Выпад, который Сокол блокировал своим следующим полотном. И странник, просыпаясь, забывал всё тревоги прежней жизни и погружался в новую. Странник бредёт сквозь толпу, сквозь времена и эпохи, не останавливаясь у границ жизни. Жизнь – череда снов. И нет предела этой череде. Нет… Нет, есть, - ответил Золтан, из ускользающих нитей сплетая реальность, лежащую вне снов. Светлых красок оставалось мало – и реальность приобрела вид пещеры, мрачной, но по-своему прекрасной… Но любую красоту можно разрушить. Одним телефонным звонком. И ты проснёшься снова и начнёшь обратный путь, новую полосу суеты, взяв на память лишь шишку из соснового бора… Постой, обратный путь невозможен. Путь завален, - и снова слова Золтана били в виски отчаяньем… Всё пропитано обманом – и твой страх, и твоё отчаяние. Вот мой совет: «Никому не верь». И даже этому совету, смытому дождём. Никому… Никому? Да, пожалуй, ты прав. И самоуверенность выручает далеко не всегда, и даже самое надёжное крепление может предать; и только небеса, чистые голубые небеса остаются последней надеждой… Но ты сорвёшься, как опавший лист. И моросящий дождь оплачет тебя. И ты снова проснёшься. Снова один. Как обычно.
Слова затихли, и только любопытное эхо старалось ещё заглянуть в каждый уголок Театра. Я сидел в кресле постоянного судьи Детектива и смотрел на мост. Дуэлянты стояли там же, где и прежде, но я не видел их лиц. Всё будто размывалось, будто скрывалось в дымке. Я повернулся к моему приятелю. Его-то лицо я различал чётко.
- Ты слышал? – спросило Время.
- Я слушал, - ответил я.
- По-моему, ты спал.
- Я чаще просыпался.
- Но согласись: невозможно просыпаться, если не спишь, - ухмыльнулось Время.
- А ты что скажешь? – почему-то спросил я.
Время помахало перед моим носом неясно откуда взявшимися листами бумаги, на которых плясали корявые строчки. Весь поединок! Слово в слово!
- Не так уж сложно вести запись, особенно при моей работе, - осклабился мой знакомый.
- Может, ты заодно и проверишь? – робко предложил я.
- Ох, не жалеешь ты времени…
- Ну, что тебе стоит?
- Ну, разве что недостатки выявить. Хорошо, смотри! – и Время встало с кресла. Встало совсем.
Застыли на мосту фигуры дуэлянтов, застыли в Ложе Мастеров Еленна и Артаксан. Даже пылинки в воздухе. А Время говорило, про то, что…
…в первой главе Золтана – необоснованный переход от настоящего времени к прошедшему и обратно, и что это бьёт по ушам.
…странно противопоставлять «идеал» и «мученика», равно как «кого-то» и «другого».
…в первой главе Сокола неправильно употреблено слово «маленько».
…во второй главе Золтана не обязательно было упоминать слово «ствол» два раза.
…во второй главе Соколе – аналогичный необоснованный повтор: «смотреть с интересом», - хотя на поверхности плавает синоним – «с любопытством».
…в третьей главе Золтана не надо было писать: «ниспадает вниз», - потому что вверх ничто ниспадать не может.
…можно быть «на фоне», но не «в фоне».
…смешение кратких и полных прилагательных («живая, девственна – искра») и выражения типа «воздух тлен» - смотрятся очень нехорошо.
…в третьей главе Сокола не нужно было дважды в начале упоминать слово «хвойных».
…в четвёртой главе Золтана «некий коралл» лучше заменить на «какой-то коралл».
…там же есть и забавный деепричастный оборот без главного предложения: «Схватив мешочек и оглядев лежащие в нём жемчужины».
…в четвёртой главе Сокола почти подряд дважды используется слово «надпись», хотя его безболезненно можно заменить на «слова».
…в пятой главе Золтана маску снимают «с лица», а не «на лице».
…рюкзак – и так заплечный, и уточнять это – всё равно что говорить: «сувенир на память».
…в последней главе Сокола герой шёл в деревню к другу пешком, поэтому сюрприз он хотел сделать, не «приехав в гости», а «нагрянув» или «заявившись».
Время закончило отчёт.
- Всё, мне пора, я пойду!
- Где-нибудь ночью – часов в двенадцать – остановись, хорошо? – попросил я его.
- Эх, молодёжь! – отмахнулось Время и быстрыми шагами вышло из Ложи…

II) Стоит ли отвлекаться на ошибки? Думаю, что да. Всё-таки, это финал. И даже самая мелкая оплошность может оказаться решающей. Но запятые и тире я трогать не буду. Я их буду трогать в следующем турнире. Обещаю.
А образность мне понравилась у обоих. И то, как эта образность, меняя окраску, перекочёвывает из главы в главу – тоже. Песок, камни и бесконечная нить дороги бегут сквозь первые четыре эссе и обрываются у кромки сна. Белёсые грибы, игра света на каплях мелькают в следующих двух. Дальше – озёра. Падение и одиночество. И снова дорога. Многое, конечно, осталось не использованным. Стихия огня, воплощение разрушений, ещё только ждёт своего часа. Но этот финал я считаю победой. Общей. Нашей.
Но коль скоро нужно выносить решение в пользу кого-то одного, я выберу Сокола. И, скажу по чести, решение это далось мне не сразу. В самом деле, сложно сравнивать тяжеловесные, как золотые украшения, строки Золтана, инкрустированные драгоценными камнями сравнений и метафор, с лёгкими повестями Сокола, стремительными и часто недосказанными. К чему, например, упоминается «палка покрепче» и «друг моего детства»? Это – будто набросок для «театра абсурда». Но если мы не поленимся дать волю мысли – образы дорисуются сами собой. И я, признаюсь, проходя по лесу, не смог бы удержаться и не подобрать крепкую палку. Просто так. И вспомнить о друге детства – просто так, к слову. Ближе мне это как-то… И жизненно…

Подводя итоги своего судейства, я скажу: «Я, флорентиец Никомако, отдаю свой голос Соколу Степное Крыло».

Расклад выходит весьма интересный:

Артаксан - Золтан
Еленна - ничья
Никомако - Сокол

Итог - ничья. Если, конечно, не воспринимать слова Еленны о "минимальном преимуществе Сокола" как решающие. Но раз она выбрала ничью, результат очевиден.

Стало быть, каждый из участников получит среднее арифметическое первого и второго приза.

Финал объявляю закрытым.

Я поздравляю с победой обоих участников. Нет не с ничьёй и ни с поражением, я поздравляю участников с победой, так как уровень мастерства обоих был очень высок. Если Сокол описывал действие, то Золтан описывал образы. Их силы равны. Иного, как ничья не может быть.

Поздравляю!!!