Игра ли?

Жизнь – игра.
Кто же написал правила? Бог?
И кто может быть страшнее бога?
Геймер. Со стажем. До мозга костей.

Когда из состояния “тепло, мягко и уютно” внезапно переходишь в “колюче, холодно и съезжает зад”, от этого, как ни странно, просыпаешься. Хочется или нет. Организм так устроен. Рин тоже проснулась. Когда глаза соизволили разлепиться и обозреть окрестности в поисках причины перехода в сие пренеприятнейшее состояние, мозг еще даже и не пытался выползти из приятной полудремы. Голубые очи узрели скалу, о чем и донесли нежащемуся в полусне разуму. Тот отмахнулся. Глаза настаивали. В бок опять что-то укололо. Мозг выплыл из сладкого тумана и занялся обработкой изображения. Постепенно дошел факт наличия скалы, коей, по здравому размышлению, в комнате быть ну никак не могло! Полудрему отшвырнуло взвизгнувшее чувство опасности, мозги заработали на полную силу. Девушка очень, очень, ОЧЕНЬ осторожно перевернулась на живот, переводя сползающий в неизвестную пропасть зад в положение “в зенит”, перекатилась на левый бок и медленно села.
Первая мысль: “Это все еще сон”.
Вторая: “Доигралась... в игры... компьютерные....”
Третья... третьей не было.
В бок колола сломанная ветка. Перед глазами расстилался безбрежный океан. На небе, величественные в своей окончательности, сияли ДВА светила: огромный голубой монстр и маленький желтый брат-близнец родного Солнца. Не надо быть гигантом мысли, чтобы понять – это чужой мир! Чуждый! Неизвестный. Вместе с осознанием пришел и ступор. Девушка привалилась спиной к холодной скале, бездумно скользя взглядом по дымке облаков нежного розоватого оттенка, ощупывая глазами два узких серпа больших лун, щурясь в лучах восходящих светил.... В голове царил спасительный вакуум. Ни единой мысли. Ни единого ОСОЗНАНИЯ. Только регистрация событий. На какое-то время разум отключился....

Висок злорадно стрельнул острой иглой пронзительной боли. Вспугнутой стайкой брызнули мысли. Мозг очнулся от ступора, произведя подмену.... Жизнь – игра. Игра. В игре ты – бог! Рин встряхнулась. Рефлексы, выработанные за долгие бесполезные часы игр на компьютере, взяли верх, оттесняя в сторону неуверенность, страх, растерянность. Что-то переключилось где-то там, глубоко в недрах подсознания.
Добро пожаловать в игру, Рин.
И Рин... пожаловала.
Голубые с искрой глаза обежали окружающий мир еще раз. Внимательнее. Все то же странное перламутровое небо, все те же два солнца, а вот лун теперь три – небольшая красная красавица нарисовалась из-за края скалы. На небе окромя жидких облаков никакого движения. Хорошо. Глаза мазнули по скале. Узкий скальный карниз выступал на метр из монолита, сходя на нет через четыре метра. Узкий язычок. Никаких намеков на спуск. Ничего. Скала гладкая, словно ее отполировали. Тишина. Плеск волн где-то там, внизу. И ничего. Рин подползла к краю скалы, стараясь заглянуть за выступ пород. Заглянула. Дальше карниза не было и в помине. Тупик. На мгновение ее захлестнула паника, но все же разум сумел ее подавить. С трудом. Паника была права до отвращения. Вниз не спуститься! Только... прыгать.
На самом краю обрыва рос куст. Когда-то куст. Сейчас растение, раздавленное в свое время девушкой, напоминало неудачную заготовку под веник: в разные стороны торчали сломанные красные ветки, нечто вроде бурого длинного мха приобрело сходство со старой мочалкой, а безжалостно помятая узкая и длинная салатная трава в крупный голубой горошек была размазана веером по камням. Кое-где на сломах проступил голубоватый сок. Рин вцепилась мертвой хваткой в пучек веток, перегибаясь через край. Далеко-далеко внизу плескался океан. Совершенно ровная, словно срубленная топором скала уходила вертикально вниз и терялась в клокочущих волнах. На глаз, там должно быть очень и очень глубоко. Если, конечно, нет камней. Стало страшно от одной мысли. Очень страшно! А что еще делать? Как спуститься вниз? Крыльев природа не дала, летать тоже не научили... только вниз. Но все равно страшно. Далеко лететь. Метров две

Метров двенадцать.... Но не сидеть же вечность на этой скале? Пришлось прыгать.

Прыгнула.
Размахивая руками. Солдатиком.
Молча. Пискнуть так и не удалось – от страха сперло дыхание.
Удар о воду оказался настолько силен, что на мгновение перехватило дух и пятки вспыхнули огнем! Рин яростно заработала руками и ногами, вынырнула на поверхность, осмотрелась, тихо себе меся ногами воду. До белого пологого берега метров пять, вдоль кромки прибоя из воды выступали большие камни. Вдали меж волнами что-то мелькнуло... что-то до отвращения похожее на чью-то темно-зеленую спину. Сердце ухнуло вниз! Рин быстро, как только могла, поплыла к камням. Не прошло и пятнадцати минут, как девушка уже грелась под солнышками на здоровенном булыжнике, а в воде разочарованно мелькнуло длинное гибкое тело. Рин мелко-мелко дрожала. Почему-то не возникло и тени сомнения, что животное – хищник. Быть съеденной в воде непонятно где, непонятно кем.... Девушка подобрала ноги, удобнее усевшись на камне, греясь под жаркими лучами близнецов. Вода оказалась довольно холодной, и Рин замерзла. Чувство опасности молчало, как вареная рыба. На пляж перебираться по-прежнему не хотелось. Глаза Рин сами обратили взор на окружающий ее ландшафт чужого мира….

Этот мир красив. Красив той девственной чистотой и красотой неиспорченной природы, что так редко теперь встречается на слишком загаженной Земле. Чуть дальше белого пляжа начинался лес. Землю покрывала длинная изумрудная трава настолько насыщенного цвета, что она словно светилась изнутри. Внизу, правда изумрудный цвет исчезал, заменяясь на темный более привычный виридоновый цвет зелени. Небольшими группами росли кусты, причем количество и размер кустов в одной группе резко повышался по мере удаления от берега. На таком расстоянии Рин не могла рассмотреть кустарник более подробно. Для нее он выглядел как обобщенная масса листьев преимущественно синей, зеленой и золотой гаммы.
Деревья — поистине исполинские растения. Ровный гладкий серый ствол начинал разветвляться на высоте пятого этажа, как на глаз определила девушка. На той же высоте начиналась и мощная густая крона серо-зеленого цвета. Общую высоту дерева Рин затруднялась определить. Но оно было очень и очень высоким.
Лес рос сплошным массивом, начинаясь в полукилометре от берега и продолжаясь вправо насколько хватало глаз. Чуть левее того места, где Рин сидела, лес упирался в широкую реку, проходящую сквозь своеобразную каменную арку, создаваемую скалы, а потом огибала похожую на донжон скалу и впадала в океан. Скала-донжон стояла обособленно на длинном невысоком каменном языке, протянувшимся на километра четыре в пенящихся водах. Рин же появилась на противоположной от реки стороне арки. И только теперь она смогла рассмотреть скалы, вздымающиеся вдали. Странные скалы. Слишком уж они правильные, слишком похожи на заготовку города. Словно кто-то могучий обтесал горный массив под макет да так и забросил начатое дело.
В какое-то мгновение появилось странное тянущее чувство. Его было сложно даже заметить, не то чтобы определить. Словно кто-то окликнул ее. Позвал. Но.... Вокруг – ни души. Уши не слышали звука, а ощущение зова так и осталось. Странное такое чувство. И даже не знаешь, позвали ли тебя на самом деле, или же это только показалось. Бывает иногда такое странное непонятное наваждение... вот только сейчас оно не пропало, а осталось, звеня в голове натянутой струной. Невидимая тоненькая струнка.... Но почему же появляется чувство направления? Словно невидимый компас указывает на что-то там, в дымке далеких гор... на что-то такое родное, близкое, милое.... Как такое возможно? Что это такое? Что за морок?
Рин поежилась. Что-то с ней случилось в этом мире. Вот, уже глюки начались. И на берег выбираться не тянет. Так бы и сидела на камушке. Ну хоть тресни, а на ровненький, словно просеяный песочек наступать не хотелось ни в какую. Ну просто не хотелось, и кошка не ходи! Подумав, она осторожно сползла в воду и поплыла к другому камушку, в сторону вы

Подумав, она осторожно сползла в воду и поплыла к другому камушку, в сторону выходящего к воде леса. Обладатель гибкой спины не появился. Неужели разочаровался в попытке добыть обед? Выбираясь на очередной булыжник, Рин поскользнулась и съехала в воду, нога вспыхнула болью, – шершавый камень содрал клок шкуры.
- Проклятье! Этого мне еще не хватало для полного счастья!

Лес молчал. Взметались ввысь огромные серые стволы необъятных деревьев. Когда-то в свободное время в руки Рин попала энциклопедия. Особо много прочитать она так и не сподобилась, но фотография секвойи врезалась в память навсегда. Эти серые гиганты чем-то напоминали американского исполина – ровный, словно мачта, ствол уходил вверх могучей колонной, обвитый плющами и лианами и кое-где поросший разноцветным мхом, ветки начинались где-то там, в мерцающем зеленом мареве.... Стоя под деревом, Рин едва сумела разглядеть нижнюю ветвь – до нее было не меньше двенадцати метров! Определить высоту дерева она затруднялась. Даже приблизительно.
В этой части берега лес подошел к воде почти вплотную. Густые заросли золотистого кустарника нависали над водой, некоторые камни глубоко врезались в почву, образуя своеобразные “причалы”, давая возможность подойти к воде или же наоборот, выбраться на берег, не вступая в гнусного вида жижу. Океан на проверку оказался пресным. Рин наглоталась достаточно воды, чтобы твердо это знать. Она не забивала голову тоскливыми мыслями о мириадах вредоносных или не вредоносных бактерий, вирусов и прочих микроорганизмов местного производства, которые сейчас бурно проникали в ее хрупкий организм. Что толку ломать голову, маяться и страдать? Все равно ничего нельзя с ними поделать, она никак не могла себя защитить. Никак. Ну так какой смысл себя доедать.... А вот есть-то хотелось! Чувтво голода подняло голову и настойчиво скулило. И если на вирусно-бактериальную фауну можно и забить, то вот со съедобностью....
Кто сказал, что попасть в другой мир – это круто? Да, это, конечно, в некотором роде и впрямь круто. Но что в нем есть? Что можно, а что нельзя трогать? К каким растениям даже подходить опасно? Как это узнать и остаться в живых? А уж о животных.... Рин уселась на камень, довольно мрачно рассматривая лес. Что делать? Идти в лес? Боязно. Не то чтобы совсем страшно... но... не оставаться же так и дальше сидеть на камне? Глаза зацепились за куст, и Рин, подперев голову кулаком, молча уставилась на растение, словно это самое ценное и важное на данный момент.

Куст. Большой красивый куст. Рин не сводила с него взгляда вот уже с пол часа, постепенно укрепляясь во мнении, что его листья – живые. По крайней мере, некоторые. Или с глазами у нее что-то не то. Накручивая на палец прядь светлых волос, она молча, почти не шевелясь сидела на камне под кустарником. Вот, наконец-то, кучка листьев дрогнула, потекла, обвивая крупный черный цветок. Что-то в этих листьях было такого особенного... какая-то форма скрывалась в этом бесформенном пучке. Что-то такое ... неуловимое! Внезапный порыв ветра качнул ветку, листики золотым дождем посыпались вниз, открывая точеную головку на тонкой гибкой шейке. Зверек пискнул, встрепенулся, раскрылись тоненькие перепончатые крылышки, и махонький, едва ли с ладонь длиной дракончик взлетел в воздух. Пометавшись с минуту, зверек врылся в листья, быстро-быстро обрывая их с ветки. Не прошло и половины минуты, как зверек полностью скрылся в кучке листьев, слившись с кроной куста.
Рин хмыкнула. Дракончик. Надо же. Махонький, зелененький, дракончик. Теперь, зная, что и как надо искать, она без особых хлопот нашла еще с десяток таких кучек. Интересно, если малыши так общипывают кусты, то с какой же скоростью должны расти листья? Иначе куст уже давно был бы лысым. Само растение на удивление красивое: черные, словно лакированные веточки росли из толстого, похожего на винную бутылку ствола, постепенно ветвясь и образуя очень густую крону. Листья росли только на самых кончиках, что создавало иллюзию толстого пушистого ковра, на

Листья росли только на самых кончиках, что создавало иллюзию толстого пушистого ковра, накинутого на голые ветви. Черный цвет веток и золотой - листьев, создавали удивительное ощущение ювелирного изделия, словно какой-то мастер выточил из цельного куска обсидиана куст и украсил золотыми сердцевидными листиками. И как верх изящества – крупный черный цветок с ярко-алыми крапинками. Жуткий цветок, надо заметить!

Постепенно мутное отупление проходило. Разум примирился с чужим миром. Навалилась усталость. Тяжелая, давящая, гнетущая. В один миг она потеряла все, что имела. Дом, друзей, семью. Все. Но в то же время она получила... что? Шанс? Возможность? Рин ловко поймала кучку листьев. Дракончик отчаянно запищал, но девушка держала крепко и аккуратно. Листья золотым конфети осыпались на камень, дракончик яростно вырывался, тоненько попискивая. Рин не шевелилась, и вот звереныш прекратил свои отчаянные попытки освободиться. Он чувствовал тепло тела и чужое присутствие, незнакомый запах его нервировал, но в то же время он чувствовал... безопасность. И вскоре он успокоился, свернулся на ладони калачиком, накрывшись тоненькими крыльями. Девушка осторожно, едва касаясь пальцем перьев, погладила спинку. Дракончик дернулся, вскочил, озираясь и попискивая. Рин погладила крыло. Зверек пискнул, дернулся, но не укусил. Маленькая пасть только наделась на палец, но челюсти не сжались. Рин раскрыла кулак, давая малышу свободу. Не прошло и секунды, как зверек пулей взвился в воздух, яростно чирикая и попискивая. Из кучек листьев по всему кусту поднялись махонькие головки, с интересом наблюдая за своим собратом. Маленький скандалист верещал во всю мощь своих махоньких легких, крутясь в воздухе, его собраться перепискивались и чирикали, парочка даже взлетела, присоединяясь к первому драконышу, зверьки крутились в воздухе, иногда зависая на одном месте и присматривались к неподвижно сидящей на камне девушке.

Где-то там в гуще кустов раздался тонкий пронзительный визг, тут же подхваченный другими зверьками. Дракончики всполошились, заметались, а откуда-то сверху, из-под крон, стремительно пикировала темная тень. Птица? Рин подобралась. Малыши шмыгнули в кусты, растворяясь в шапке золотых листьев, в воздухе остались три дракончика и тот самый скандалист. Среди зверьков началась тихая паника, дракончики заметались, один юркнул в щель между нагромождениями коры, второй – в темный мох, а два оставшихся дернули... к Рин. Они уже почти долетели, когда темная тень обрела форму – нечто, похожее на помесь птицы и нетопыря, растопырив лапы, без единого звука падало вниз. Рин не знала, почему она это сделала. В какой-то момент ей стало жалко золотых зверьков, и она от всей широкой русской души влепила “птице-нетопырю” смачную затрещину. Тварь отбросило к дереву. На проверку хищник оказался очень хрупким: перепончатые крылья смяло ударом, тонкое тельце покатилось по траве. Хищник, правда, отделался легкой помятостью. Оклемавшись, тварь свалила, заваливаясь на одно крыло. Дракончики некоторое время молчали, попрятавшись кто куда сумел, а потом... зачирикали, запищали, загалдели. Не прошло и минуты, как вокруг Рин собралось почти все население окрестного кустарника, самые наглые уселись на плечах и голове, остальные кружили в воздухе. Неужели они настолько доверчивые? Оказалось – не настолько. Сидеть-то они сидели, но в руку не давались. Согнав с себя основную часть паршивцев, Рин все же рискнула войти в лес.

Оценку понял. Всецело. С карьерой летописца заканчиваю. Тему можно делит.