"Турнир Гильдии Витражей Патриархов, первый тур - прозаическая дуэль Zoltan vs Heldstein"

1

За далёкой кромкой леса только-только стало видно сияние мифической колесницы солнца. Первые, самые смелые лучи осветили верхушку горы Рэйгнор, пологие западные склоны которой зеленели кронами могучих кедров и сосен, лениво и как бы сурово колыхавшихся при лёгком ветерке. Вокруг всё ещё царила сонная утренняя тишина, нарушаемая лишь тихим неспешным потоком воды в реке, плавным изгибом обтекавшей предгорные холмы.
У основания мшистого обломка скалы, скрытого среди серых и красноватых стволов, на сухой, усыпанной иголками и шишками земле, лежал человек. К бархатной обивке расстеленного чёрного плаща, на котором тот расположился, пристали мелкие травинки и прочая лесная шелуха. Запрокинув руки за голову, он с мечтательным видом разглядывал лёгкие перистые облака, кажущиеся призрачными туманными лентами в синей бездне неба. Назойливые камушки и шишки больно впивались в локти и спину, однако маг, улыбаясь чему-то своему, неотрывно продолжал созерцать, не обращая ни на что внимания.
Да, ему было свойственно отдаваться во власть своих мыслей и грез, как ещё в далёком детстве дядюшка говорил: «Опять витаешь в облаках, сорванец?», после чего, коротко хохотнув, шёл по своим обыденным делам. Быть может, именно эта особенность повела по нужному руслу всю его жизнь, не сделав обыкновенным крестьянским сыном, помогши открыть волшебные способности О’Дейла. Кто знает?
Наконец, вздохнув и облизав сухие губы, Золтан шумно потянулся и встал. Подняв и отряхнув плащ, он свернул его в небрежный рулон и просунул в щель между раздвоенным стволом ближайшего дерева.
«Пора бы уже и прийти» подумал он с лёгким упрёком и в очередной раз оглядел себя: кожаный доспех глубокого синего цвета сидел на нём как влитой; сбоку на бедре, подвешенный за лямку, висел кинжал Мордред, со спрятанным в ножнах смертоносным лезвием. Одни из немногих напоминаний об Энроте... Где-то в груди еле заметно кольнуло: скорбь, великую скорбь по утерянной родине время всё ещё не успело залечить полностью. Проклятая судьба...
Тут внимание кудесника привлёк встревоженный возглас птицы, вспорхнувшей чуть ниже по склону.
«Ну, вот ты и явился. Замечательно...»

"У, проклятые дебри!" - думал про себя эльф, пробираясь через заросший бурьяном и папоротниками лесистый склон холма. Казалось, что все естество этого леса восстало против эльфа, и неведомые духи специально устанавливают всеновые и новые препятствия на его пути. Но никакая сила не могла удержать Эрвина, а это был именно он, от того, чтобы идти в перед. Лесные волки и медведи разбегались, завидя его издалека, понимая, что встреча с эльфом может кончиться для них плачевно. Деревья, мешающие Хельдштайну идти вперед, падали, подрубленные эльфийским клинком. Но почему Хельдштайн так стремился идти вперед? Ответ был прост: в долине, расположенной чуть восточнее и выше, его ждали. Кто именно? На этот вопрос эльф не знал ответа, ибо получил "приглашение" туда лишь прошлой ночью, когда на лагерь республиканской армии обрушился ливень стрел. К одной из этих стрел и была привязана записка, в которой было написано:
"Жду Вас завтра в горах. Место вы найдете сами - ваше чутье приведет вас туда." . И все. Ни подписи автора, ни места отправки. Но Хельдштайн, несмотря на явную опасность, решил пойти туда и узнать причину, по которой он, капитан республиканской армии, уже месяц ведущей тяжелые бои в этом районе, приглашается в горную долину. И вот сейчас он, Эрвин фон Хельдштайн, капитан 9-го разведывательного отряда 3-й пехотной роты, идет навстречу неизвестности.....
....Прошло полтора час. Путь от лагеря до "точку рандеву" благополучно преодолен, и Эрвин, стоя в зарослях, наблюдал, как неизвестный ему человек в кожаной броне стоит посреди поляны и, как видно, кого-то ждет. "Без сомненья, маг. Причем весьма сильный. Иначе почему он тогда шляется в зоне боевых действий практически без оружия?" - пронеслось в голове эльфа. Но, как говорится, солдат спит, а служба идет,  можно и до ночи так и стоять, глядя из-за дерева на неизвестного мага и ждать с моря погоды. Поэтому Эрвин, в последний раз проверил готовность к бою семизарядного арбалета, провел по лезвию идеально прямого средней длины меча, осмотрел серебристо-черную кирасу и, положив руку на эфес меча, вышел на поляну.
- Вы хотели о чем-то поговорить, сэр незнакомец? - произне эльф, обращаясь к магу.....

Золтан молча наблюдал, как из тени деревьев выходит фигура эльфа. В одной руке гостя виднелся странной формы арбалет; десницей же он терпеливо поглаживал рукоятку сверкающего в неверных солнечных лучах клинка. В его суровом облачении то и дело проглядывались застрявшие колючки и листики – подъём явно задался не с лучшей стороны. Став в выжидающей позе, тот молвил:
- Вы хотели о чем-то поговорить, сэр незнакомец?
Улыбка, совсем недавно  игравшая на устах О’Дейла, исчезла; взгляд стал холодным и резким. Проведя пальцами по подбородку, маг ледяным голосом сказал:
- Разговор с вами для меня был бы в тягость. Слишком много вы вызвали у меня негодования за прошедший месяц. Вы, вы и ваши безмозглые солдаты прошлись по окрестностям Виджерона ещё хуже урагана... Не моё это дело – политика, однако когда с корнями вырывают деревья ради осадных орудий и временных частоколов, сжигают леса и в грязь истаптывают долины – это уже слишком. Узнав, что главным сторонником теперешней республиканской экспансии является некий сэр Эрвин фон Хельдштайн, я не смог подавить ярость и... В общем, всё и без лишних слов понятно. Держите ответ...
Во время своего незамысловатого, но весьма справедливого обвинительного спича, кудесник внимательно изучал мрачнеющего на глазах вояку. Последние слова он заканчивал уже обнажив чёрное лезвие Мордреда, которое, вопреки всему как бы поглощало свет, не издавая никакого, даже самого тусклого блеска. Не спуская глаз зашевелившегося противника, Золтан начал медленными боковыми шагами отходить к скале, откуда можно было бы легко атаковать... На мгновение отвернувшись, чтобы высмотреть место поудачнее, О’Дейл, повернув голову обратно, узрел наконечник болта, направленного прямо в него.
«Что ж, будем рисковать...»
Резко выгнувшись, маг бросился в сторону, пребольно ударившись животом об упрятанную во мхе корягу: тут же раздался короткий противный щелчок – и из одинокого валуна, поросшего оранжевым лишайником, куда угодил снаряд, посыпался град гранитной крошки.
«Славная у него вещь – такая без особого труда пробьет и стальт. Жаль только, что ему больше нечем стрелять...» усмехнулся про себя маг и, кряхтя от «удачного» падения, вскочил на ноги и обратил лицо к эльфу.
-Проклятье! - только и успел  выкрикнуть изумлённый Золтан, услышав повторный щелчок и сразу почувствовавший, как другой болт разрывает в кровавые ошметки мышечные волокна его правой голени...

"Интересно, кто этот сумасшедший?" - думал эльф, выслушивая полную негодования речь незнакомца. Последний же, закончив говорить, резко выхватил из ножен черный кинжал. Несмотря на то, что солнце уже встало и залило золотистыми лучами поляну, где встретились противники, черный клинок в суровой деснице незнакомца абсолютно не отражал солнечный свет, хотя серебристо-черная кираса эльфа сверкала.
"Это все неспроста..... Нет, неспроста..." - пронеслась в голове Эрвина мысль вместе с воспоминанием о темном мече Рыцаря Смерти, таким же образом поглощавшем свет. При воспоминании об этом мече Хельдштайна передернуло: в его памяти все еще было это холодное лезвие, пронзившее его спину в Богом забытой постармагеддоновой пустыне. "Неужели некромант? - догадка подобно тяжелому требушетному снаряду пролетела в голове, заставляя вспоминать дела давно минуших дней. Но тут же эта догадка была отброшена прочь, ибо никогда еще некроманты не отличались любовью к природе... Однако вид далеко не мирно настроенного соперника заставил эльфа на время оставить идентификацию личности незнакомца. В глазах его легко читалось намерение подскочить поближе и вонзить кинжал в болевую точку эльфа. Однако самоуверенный незнакомец явно не учел две следующие вещи:
1. Эрвин, как все эльфы, прекрасно стреляет, и не попасть в довольно крупную цель с тридцати шагов - курам на смех.
2. Арбалет эльфа был республиканским, и, следовательно семизарядным.
Поэтому неизвестный защитник природы, несколько секунд совершивший виртуозный прыжок, благодаря которому он ушел от первого болта, сильно удивился, когда его правую голень прошил второй болт. Отчасти от потери равновесия, отчасти от болевого шока (железный штырь, легко пробивающий с такого же расстояния рыцарский доспех - это вам не шутки!) незнакомец упал на землю. Кровавые куски человеческой плоти забрызгали поросший мхом валун, в который несколько секунд назад вонзился первый болт. Надо отдать должное незнакомцу - он не только не закричал, стерпев адскую боль, но и смог встать на одно колено. Впрочем, простоял он недолго: твердой рукой эльф навел на него арбалет и нажал на спуск. Рука Эрвина не дрогнула, ибо он на секунду представил, как незнакомец вонзает свой черный клинок ему в грудь, вырезает сердце и приносит его в жертву духам Виджерона. Короткий щелчок прорезал тишину, и болт пробил грудину незнакомца, отбрасывая его тело назад. Глаза человека в кожаной броне закрылись, и было непонятно, умер ли он или только потерял сознание. Хельдштайн подошел к поверженному врагу. Кровь уже залила траву, на которую упало его тело, и трупные мухи уже начинали кружить над ним. Хельдштайн наклонился и поднял черный кинжал. Неизвестные руны покрывали его рукоять, но одну из них понял эльф, и это было главное. Этой руной был так называемый "Знак Магнуса". Еще чуть ниже были обозначены инициалы владельца клинка.
- Так вот кто ты на самом деле, Золтан Корвин О'Дейл! Сумасшедший маг, выпускник Бракады, много лет назад погибшей вместе с тем, старым миром..... Только одно мне непонятно - что ты потерял в этой земле, зачем вмешался в чужую войну и нашел свою смерть на этой Богом забытой поляне? - проговорил Эрвин, обращаясь даже скорее не к телу мага, а к самому себе. После чего эльф окинул взлядом поляну, посмотрел на лежащего на земле мага и отправился в обратный путь, в лагерь республиканских войск......

Темнота...
Золтан не чувствовал ничего – он просто погружался в глубины неведомого, а потому ужасного мрака. Холод... Теперь он как будто скован в глыбе льда, острого, чёрного... Медленно нарастающий гул, тепло... Нестерпимый жар...
Со сдавленным стоном маг открыл слипшиеся от пота, заливавшего всё лицо, глаза: перед ними сразу заплясали багровые круги; в ушах гулко шумела кровь. Маячивший  конец болта темнел на фоне ядовито-фиолетового неба, которое, вместе с верхушками кедров плыло и качалось. Боль, дикая боль в груди не давала полностью вздохнуть, при каждом выдохе издавался сиплый хрип.
Собрав все имевшиеся силы, он стал слепо водить рукой по влажной и липкой траве вокруг себя – о да! – Мордред, к счастью, лежал совсем рядом. Схватившись ослабевшими и дрожащими пальцами за рукоятку, О’Дейл приподнял кинжал и опустил его лезвие в самую гущу образовавшейся красной лужи. Прикрыв глаза, он застыл и стал, превозмогая сильное желание кричать, ждать.
«Долго, слишком долго...» - не давая успокоится, металась в истерике эта одна-единственная мысль. Жить Золтану оставалось может час, а может и несколько минут. Если не успеть, всё будет потеряно...
«Ну же, давай!»
Наконец, ладонь почувствовала легкое покалывание и тепло. Клинок делал своё дело, всасывая пролитую кровь и спасая жизнь хозяина: лицу мага постепенно возвращался прежний цвет – до этого оно было мертвенно-бледное; сердце забилось ровно и спокойно; дыхание стало чистым и глубоким...
...Вскоре кудесник уже стоял на здоровых ногах и задумчиво оглядывал свой живот – еле приметный розовый рубец там всё-таки остался. Да, ему повезло: болт, пробив кожу, проник в живую плоть лишь на пару сантиметров, не задев лёгкие или сердце. В противном случае он мог даже и не очнуться после шока...
Взяв и накинув на плечи плащ, маг бросился туда, куда ушёл самоуверенный солдафон. Тот обязан получить должное возмездие. И в первую очередь за слово «сумасшедший». Это непростительно, он будет искоренён...
Крови на опустевшей поляне не было...

Хельдштайн шёл вдоль реки по мягкому песчаному берегу. Пахло рыбой и гниющими водорослями; солнце мягко грело спящую на плоском камне гадюку, готовящуюся к скорой линьке. До переправы было ещё несколько лиг, так что эльф, проклиная своего мёртвого врага, спорым военным шагом отмерял шаги, глядя на поток чистой прохладной воды.
Чем ближе он подходил к небольшому березняку, тем лучше различал одинокого седовласого старца, сидящего на перевёрнутом мильном столбе. Лицо у того было загорелым, обветренным – явно большую часть своей жизни провёл на вольном воздухе. Своё сухое тело он прикрывал широким плащом; на ногах у того были... какие-то грязные тряпки, видимо, предназначенные облегчать ходьбу.
Увидев воина, старик приподнял свои густые, сросшиеся на переносице брови и, жуя слова, проговорил:
- Мил человек, дай дедушке-ветерану арробушку, будь благороден, уважаемый сэр!
Эрвин, поглядев в лицо попрошайки, сжалился и, извлекши монетку, протянул её:
- Держи, старче.
- Вот и славненько, уважил, мил человек, до смерти буду благодарен тебе... твоей...
Капитан изумлённо глянул на то, как молодая крепкая рука берёт деньгу. Подняв глаза, он ужаснулся: перед ним был ни кто иной, как сам О’Дейл! Маг резким движением ноги выбил арбалет из руки воина: тот, глухо треснув, упал на влажный песок – оружие было сломано. Внезапно вырвавшийся из-за полы плаща кулак ударил Хельдштайна. Удар был нечеловеческой силы -  эльф, изогнувшись дугой в воздухе, пролетел несколько метров, упав на спину. На кирасе виднелась внушительная вмятина...
Сам Золтан, подскочил к задохнувшемуся противнику и, дьявольски усмехнувшись, наполовину вонзил Мордред в его бок. Разбитый кулак кудесника почувствовал, как по нему потекло нечто горячее, заливая песок, придавая ему ярко-оранжевый оттенок.
- Никогда, никогда не считай, что ты умнее мага. Никогда...

....Очнулся Эрвин в маленькой палате одного из госпиталей, размещеннлого в небольшом каменном доме. Рана в боку к этому времени почти зажила, но иногда все еще продолжала кровоточить. Сломаное же ребро было довольно срослось - военные лекари постарались на славу, но глубокая рана, нанесенная магическим кинжалом, была им не под силу, и они не сумели полностью залечить ее. Расспросив позже солдат, Хельдштайн узнал, что его в ужасном состоянии обнаружила группа разведчиков, проходящих по песчаному берегу. С того времени прошло около трех недель, в течении которорых эльф в бессознательном состоянии провалялся в госпитале....
...Прошло еще полторы недели. Эрвин полностью прошел положеную реабилитацию, и вернулся в строй. Положение на фронте было стабильным: плохо вооруженные и обученные местные жители медленно отступали, оставляя в руках республиканских войск один город за другим. Можно было сказать, что дела шли хорошо, но из головы эльфа не выходил этот сумасшедший молодой человек с темным кинжалом в руках.
В шорохе листьев на ветру, в шуме текущей воды и в звуках тишины мерещился Эрвину полный злости и негодования голос мага. "Я схожу с ума." - думал про себя Хельдштайн, стоя на временной башне лагеря, вглядываясь в темноту и слушая щелканье сверчков. Перед глазами эльфа появлялись картины давно минувших дней, времен, когда на поле брани за Спорные Земли сошлись легионы Авлии и Эрафии. Тогда Эрвин был еще сержантом в эльфийской армии, и тогда он впервые встретился в бою с магами Бракады. Из всей роты, вставшей на пути магов, остались в живых лишь четверо. В их числе был и Хельдштайн. С тех пор в его сердце появилась стойкая антипатия к выпускникам Бракады, а в свете последних событий эта антипатия переросла в всепоглощающую ненависть. Эльф безмолвно стоял на деревянной башне, и вдруг чей-то голос заставил его оглянуться. К счастью, голос принадлежал молодому разведчику, который несколько дней назад отправился на запад для того, чтобы проследить за перемещениями врага. По словам разведчика, на западе, около крепости Виландор постоянно увеличивается концентрация войск повстанцев. Но это было не самым главным для Эрвина. Главное было другое: вместе с повстанцами был замечен тот самый маг, встреча с которым столь плачевно окончилась для Эрвина.Эта новость и решила стоящий перед республиканцами вопрос о наступлении. Следующим утром было решено наступать на Виландор.....
....Наступало утро. Первые солнечные лучи уже начали робко освещать сумрачную долину, заливая золотыми огнями гладь рек и озер. Мир просыпался, отходил от ночного оцепенения, чтобы вновь прожить очередной день и спустя некоторое время опять уснуть, замыкая тем самым великий Цикл Жизни. Но не все было так просто, как могло показаться на первый взгляд. Ибо необученный и неподготовленный человек не мог почувствовать тот стон, который издавала Земля, вытаптываемая сотнями ног, копыт и колес. Ибо именно в это время республиканский Экспедиционный Корпус предпринял марш на Виландор....
Неверные лучи утреннего солнца отражались от черно-серебряной брони республиканских солдат, придавая им вид грозных витязей-драконоборцев древности, и, смотря на них, можно задаться только одним вопрсом: есть ли в мире хоть одна армия, способная их остановить, и хотя бы одна крепость, которую они не смогли бы взять?.....

Осень уже полностью вошла в свои исконные права: леса окрасились в яркие красные, жёлтые, оранжевые тона; северный ветер гонял над опустевшими полями чудные вихри из опавших листьев. Встречать рассвет становилось всё холодней и холодней... Да, уже не за горами первые заморозки со своими прекрасными заиндевелыми пейзажами; тонким, хрустальным льдом на поверхности лесных озёр...
О’Дейл сидел на крыльце старой сторожки, опёршись о деревянные почерневшие, как и стены самого домика, перила. Взгляд его был направлен на исчезающую в туманной долине дорогу – оттуда со дня на день должны были появиться республиканские войска. Теперь даже деревенскому дурачку было понятно, что Виландору не выстоять: стены его будут искрошены бронзовыми таранами, дома подожжены и разрушены онаграми, крепость падёт... Несомненно...
Но мага волновало отнюдь не это.
Прошло уже несколько недель с того момента, как он ранил капитана. Но тогда, в самый последний и решительный момент что-то произошло в его душе – он просто не смог взять и просто-напросто перерезать горло поверженному эльфу. «Как вор или разбойник» лукаво сейчас подумалось ему. Странно, мягкотелость раньше не была свойственна Корвину, но тогда... да, надо это просто принять – он не смог. Решив, что с такой раной, нанесённой его кинжалом, Эрвин не сможет выжить, кудесник встал, вложил клинок в ножны – тот был абсолютно сухим – и покинул берег, оставив умирающего. И больше ничего.
Дорогу после этого О’Дейл держал в Кьермод, а оттуда, на корабле, до Каледонии. Дальше... Куда судьба приведёт. Но на пути, в одной из грязных вонючих дорожных трактиров им было услышано:  
«...и нашли у подножия одной из южных гор... не упомню, какой... одного из этих республиканцев, чёрт бы их драл, и был он, то бишь, ранен смертельным образом, да выжить чудом сумел...»
Помнится, как маг застыл тогда, не донеся до рта кружку с разбавленным мочеподобным пивом, бессмысленно уставившись в испитое лицо говорящего, сидевшего в компании себе подобных. Чувство ярости подползло ядовитым комком к горлу... и ещё усталость... Всё тогда было напрасно...
Остановившись в той самой сторожке, что была в миле от Виландорских ворот, заплатив пожилому добродушному дозорному несколько грошей. Здесь, в этом последнем оплоте угасшей надежды мирных жителей собралось коалиционное командование – сборище старых жирных собак, решивших сконцентрировать все жиденькие силы. Глупцы...
И так, по вечерам слушая наигранно-весёлую болтовню дозорного, а по утрам глядя на скрытую в тумане долину, Золтан ждал... Он точно знал, что сюда Хельдшайн точно придёт. Бой будет доведён до конца. Печального, но долгожданного... Такую глубокую, всепоглощающую ненависть маг не испытывал уже как много, очень много лет. Только к Криганцам, с которыми он сражался вместе с Айронфистской армией, гнев и даже отвращение было несоизмеримо большим. Но то уже позади и забыто... Время стирает всё...
И тот роковой день настал... Туман, впервые за целую неделю развеяло могучим Бореем, и кровавый закат бросал свои последние лучи на крепость, создавая впечатление, как будто она объята пламенем... Впрочем, этому и вправду будет суждено случится... Совсем скоро...
Корвин наряду с защитниками наблюдал, как возникают на востоке одна за другой стройные колонны воинов, ведомые одной своей кровавой целью, как вырисовываются тёмные силуэты осадных машин и... дрожь земли...
Момент настал...

Утро выдалось на редкость мрачным, и Эрвину казалось, что сама Природа восстала против республиканских солдат. Ледяной ветер, не вполне свойственный для осени, был разбужен неизвестными силами и немилосердно хлестал холодом и без того замерзших воинов. Темные кроны древних сосен со скрипом покачивались под ударами резкого северного ветра, грозя упасть на колонны марширующих бойцов. Сотни республиканских солдат разбивали подкованными сапогами промерзший грунт, с завидным упорством устремляясь к цели.....
...И вот, спустя несколько часов пути, корпус наконец вышел из темного, негостеприимного леса. Глазам воинов открылась удивительная картина: у подножия холма, на котором они располагались, текла, зажатая между двумя умеренно крутыми берегами, небольшая речушка, а за ней, чуть скрытая туманным маревом, виднелась крепость. Беглого взгляда на крепость вполне хватало для того, чтобы понять: эта крепость неприспособлена к долгой осаде. Даже особо тупой мог понять, что крепость, расположенная у подножия холма, не выдержит и недельной осады: при желании даже лучник с вершины холма сможет попасть в здание городской управы, а наспех возведенные оборонительные башни были настолько хлипкими и бездарно установленными, что практически не играли особо важной роли. К тому же бросалось в глаза большое количество деревянных построек, которые в осажденном городе являются фактически растопкой для горящих снарядов противника. Таким образом, Видандор был обречен.....
....Мощный порыв свирепого северного ветра развеял последние клочья сизого тумана. Восходящее солнце бросало свои багровые лучи на стройные колоны солдат, расцвечивая их золотом. Корпус остановился. Сверкали наконечники копий, клинки мечей и алебард. Звенели от напряжения туго натянутые тетивы луков и механизмы арбалетов. Около осадных орудий сновала прислуга, заряжавшая их большими зажигательными бомбами. Вдруг из рядов безмолвных республиканцев выехало на вороных конях несколько человек. Точнее, людей было только четверо -  пятым был эльф. Звеня подковами, подъехали они к реке и остановились. Один из людей вытащил длинный горн - звукоусилитель и прокричал:
- Жители Виландора! Ваша крепость окружена, и вы не имеете шансов на победу! Но мы пощадим вас, если вы сдадитесь! Выбор за вами!
Ответом республиканцам было молчание. Тогда говорить начал эльф:
- Золтан О'Дейл, я знаю, что вы меня слышите! Вы обрекли этот город на смерть, и вы до сих пор не можете понять этого! Вы, проклятый колдунишка, только и можете, что бить исподтишка! Выходите на честный бой, если вы мужчина!
На этот раз ответ был получен: несколько десятков стрел со свистом вылетели из крепости и, рассекая воздух,
полетели к парламентерам..... Две стрелы пронзили грудь глашатая-человека, и тот упал с лошади. Алая кровь
окрасила промерзшую землю, и все поняли: бой неизбежен. Оставшиеся в живых парламентеры стремглав поскакали к рядам бойцов. Эрвин (он был с парламентерами) спрыгнул с коня и, вытащив меч из ножен, взмахнул им и крикнул: "Огонь!"  Расчеты требушетов сработали оперативно: со свистом распрямились ремни из бычьих жил, и в сторону крепости, освещая долину, полетели самодельные зажигательные снаряды.
Спустя несколько секунд оглушительный взрыв и языки пламени за стенами Виландора возвестил о начале сражения.....

...И повисла тишина. Маг спешил по западной стене к воротам, где уже было уже сказано первое обращение парламентёров. Шаги каблуков гулко стучали по каменным блокам, перепуганные стражи прижимались к заграждениям, пропуская неведомого им человека. Обрывки слов второго возгласа уже донеслись до него:
- ...О'Дейл, я знаю, что вы меня слышите! Вы обрекли этот город на смерть, и вы до сих пор не можете понять этого! Вы, проклятый колдунишка, только и можете, что бить исподтишка! Выходите на честный бой...
«Этот глупец считает меня предводителем повстанцев? Да как он только смог до такого додуматься!» негодовал Золтан. Заметив то, как лучники натягивают тетивы, он ужаснулся: не сбавляя бега, он, что было силы, крикнул:
- Не сметь!... Тогда конец... идиоты!
Но свист рассекающих воздух стрел и крик некоторых воинов заглушил голос кудесника. Один из переговорщиков дрогнул и медленно сполз со своего седла на землю. Остальные всадники резко развернулись и поскакали к войску.
Защитники города с тихим ужасом в глазах следили за летящими по дуге горящими снарядами требуше. Последующий грохот, странный свистящий звук, брызги огня оглушили и ослепили мага. Схватившись за парапет, он чудом не сорвался с содрогнувшейся стены...
В городе уже занимался пожар; повсюду метались раненые и просто испуганные жители. Республиканцы же, под градом встречных стрел, неумолимо приближались к крепости. Впереди всех скакал сам Хельдштайн, выставив перед собой обнажённое лезвие палаша...

...Прошло несколько часов. Пламя внутри крепостного ограждения уже никто и не пытался потушить; везде лежали мёртвые, стонущие... У ворот на небольшой площади собралось чуть больше одной тысячи защитников, в напряжённом ожидании слушавших, как тяжкие удары окованного тарана заставляют стонать дубовые створы:
Удар.
Донёсся далёкий плач ребёнка, поспешно уводимого заботливой матерью.
Удар.
Глухо обвалился пылающий остов одного из ближних домов, подняв высокий сноп искр.
Удар.
Один человек бросил на булыжную мостовую копьё и с криком, выдирая волосы из спутанной бороды, побежал куда-то вглубь лабиринта горящих зданий.
Удар.
Скрип петель... Стало слышно лишь громкое дыхание сотен людей...
Удар!
Поперечная балка сломалась, и ворота с громким треском распахнулись: тут же из образовавшегося прохода хлынули воины в чёрных с серебром кирасах, свирепо размахивающих своим разномастным оружием. Передние ряды повстанцев обречённо ощетинились копьями...
Началась битва. Золтан, расчищая себе путь смертоносными выпадами Мордреда, свирепо искал своего противника. Крики агонии, захлёбывающихся в крови не существовали для него – он был один в этом бушующем море боли. Сильная пульсация в правом виске да лёгкая, почти незаметная боль в груди – вот были все его ощущения, не считая страшной ненависти.
Внезапно где-то впереди мелькнуло знакомое до боли лицо. О’Дейл ускорился и, наконец, прирезав очередного случайно попавшегося ему республиканца, увидел его: Хельдштайн молча рубил направо и налево, не издавая ни звука. Он был самой сосредоточенностью: чёткими и техничными ударами он исполнял свой долг.
- Тебе нужен прямой, честный бой без моих штучек? Так получай же! – в исступлении воскликнул кудесник только что заметившему его эльфу и кинулся в яростную атаку...

....Черный дым клубился над Виландором. Горящие снаряды республиканцев сделали свое дело, и теперь практически вся крепость была чем-то похожим на гигантский пионерский костер. Только на маленькой площади перед воротами ненасытное пламя не имело своей власти. И на этом единственном пятачке жизни среди всепоглощающего огня разгоралось другое, еще более страшное страшное пламя - пламя битвы. Пытаясь изобразить что-то вроде боевой фаланги, напротив поверженных ворот стояли обреченные защитники крепости: горстка плохо обученных и экипированных людей. И, подчеркивая безвыходность положения защитников, в крепость входили республиканские солдаты. Крик ужаса раздался у одного из повстанцев, юнца в потертой кожаной куртке. Прокричав: "Мы обречены", парень бросил наземь самодельное копье и стремглав помчался в сторону горящих домов, но добежать до них ему было не суждено. Повстанец в истрепанной мантии бургомистра с юношеским проворством натянул лук и, прицелившись в спину бегущего, отпустил тетиву. С едва слышимымсвистом стрела пролетела жалкие шестьдесят метров и пронзила спину бегщего. Парень рефлекторно остановился, с удивлением посмотрел на окровавленный наконечник стрелы, пробившей спину и вышедшей из груди; повернулся, желая посмотреть в глаза тому республиканцу, который стрелял в него, но затуманенный взглад юноши увидил лишь гриасу презрения на лице своего дяди, бургомистра, натягивающего тетиву. Парень хотел что-то сказать, но связки будто окаменели, и он не смог произнести ни звука; юноша жалобно посмотрел на бургомистра, но лишь лед и ненависть были во взгляде поледнего.... Со свистом рассекла воздух еще одна зеленоперая стрела, и крик отчаяния застыл в горле парня. Изо рта его потекла кровь, и, бросив последний взгляд на колонну наступающих республиканцев и выставивших копья защитников города, парень положил голову на каменную мостовую и закрыл глаза. Открытьих ему было больше не суждено....
Повстанцы с остервенением бросились на стройные колонны наступающих, наивно думая, что их самодельное оружие может хоть чем-то навредить солдатам. Вот орошая землю алой кровью, упал с рассеченной грудью первый повстанец. Стоящий за ним человек, видя смерть друга, поднял свой старый кистень и нанес удар. Стальной шлем не выдержал, и голова республиканца раскололась как тыква, во все стороны полетели куски серого вещества и сгустки крови. Человек с кистенем гортанно завопил, будто на самом деле совершил древний варварский обряд кровной мести, но тут же осекся, с изумлением рассматривая торчащий из живота арбалетный болт... Повстанцы и солдаты смешались в одну кричащую и ругающуюся кровавую кучу, и не было видно конца людским страданиям. С треском обрушилась балка одного из горящих домов, разбрасывая снопы искр. Всюду слышался звон стали и предсмертные крики, площадь была завалена грудами кровавых обрубков и озерами крови....
Эрвин находился в самой гуще сражения. Блестящий меч эльфа то и дело взлетал, оставляя на противниках кровавые раны. И вдруг в месиве боя эльф увидел его. Черный кинжал сумасшедшего мага вился как змея, и на глазах эльфа от руки этого волшебника погибло трое солдат. Но О'Дейл тоже заметил эльфа. С нечеловеческой быстротой маг оказался около Хельдштайна и занес клинок. Эльф чувствовал могильный холод, которым веяло от темного кинжала. Эрвин покрылся ледяным потом, когда черный клинок пролетел в миллиметре от его горла.... Серебряный полумесяц прочертил меч Эрвина, отводя от хозяина удар. Взгляды противников встретились, и Хельдштайн увидел в глазах врага бушующее пламя ненависти, пожирающее все эмоции, и понял: пощады не будет. Черный кинжал тем временем нашел цель, и холодный металл вонзился в левое плечо чуть ниже ключицы. Замогильный холод обжег Эрвина, и неизвестная субстанция стала растекаться по его жилам. Но и магу пришлось раскрыться, нанося удар, и серебристое лезвие с бешеной скоростью устремилось к сердцу Золтана....
А ветер все также шумел в кронах деревьев и поднимал в небо ворохи опавшей листвы, раздувал пламя Виландорского пожара и пел последнюю песню павшим....

- Теперь сюда, господин Мак-Вильям, - сказал Джим, показывая мне на дверь.
Широкую Дубову дверь с большой медной табличкой: «Karel Hors Havranek». И ниже: «Columnist».
На подходах к редакции «Otium Post Negotium» я пытался представить себе мистера Гавранека, чьи желчные статьи мне частенько доводилось читать. И воображение постоянно рисовало эдакого заплывшего жиром и попыхивающего сигарой старика с кустистыми бровями и бегающими глазами. Я не ошибся только насчёт глаз.
В кабинете сидел молодой человек с холёным розовым лицом и черными бараньими кудряшками волос.
- Добрый день, чем могу быть полезен? – резанул он по ушам своим чешским акцентом.
- Добрый день, - ответил я и отрекомендовался. – Николас Дей Мак-Вильям. Можете звать меня Нико.
- Карел Хорс Гавранек, - ответил чех. – Можете звать меня просто Хорс. Как «лошадь». Родители верно подгадали, когда дали мне такое имя. В этой стране мне приходится пахать, как лошадь.
Он осклабился.
- Кажется, Хорс – это какое-то божество у древних славян? – неуверенно спросил я.
Гавранек благодушно посмотрел на меня:
- Всё верно. Отец занимался изысканиями в области мифологии до войны. А потом переехал в Штаты, где и встретился с моей матерью, – он достал из стола золочёный ящичек. – Сигару?
Оказывается, насчёт сигары я тоже был прав.
- Не курю. Не имею такой привычки, - виновато улыбнулся я. – Мистер Гавранек…
- Умоляю, просто «Хорс»!
- Хорс, у меня есть рукопись… Две рукописи. Причём, весьма странных. Речь в них идёт о поединке двух, ну, скажем, героев… Повествование цельное, но они перемежают друг друга… Вы могли бы их прочитать? И оценить?
- Оценить – в плане чего? Рукописи-то хоть древние? – Гавранек улыбнулся, но глаза блеснули.
Я разочаровал его, сказав, что авторов знаю лично, и отметил, что оценить рукописи прошу в плане их художественности. Впоследствии можно будет опубликовать их.
- Эх, Нико, думаете, у меня без вас дел мало? – вздохнул мой собеседник.
Я сказал, что именно так и думаю. Это его позабавило, и он потребовал сами рукописи. Через секунду десять потрёпанных листов лежали перед ним.
- На русском? – удивился Хорс, едва приступив к чтению.
На это я ответил, что мистера Гавранека мне рекомендовали как лучшего слависта в Нью-Хейвене.
- Скорее, как самого большого бездельника, - буркнул он. – Не надо лести, Нико. Рядом – целый Йельский университет! – я уже был готов собрать вещи и уйти, но следующая реплика Хорса меня удержала. – Ваше счастье, что по-русски я говорю с трёх лет.
Свою критику Гавранек начал с первого же предложения:
- «За далёкой кромкой леса только-только стало видно сияние мифической колесницы солнца». Стало видно! Когда так говорит янки, я прощаю. Но когда славянин – увольте! А сияние мифической колесницы? Каково? Автор как будто сам отгораживается от своего образа. Я, мол, не верю в солнечные колесницы! Но и этот ваш Эрвин не лучше. Читайте: «…он, капитан республиканской армии, уже месяц ведущей тяжелые бои в этом районе, приглашается в горную долину». И дальше – то же самое: «И вот сейчас он, Эрвин фон Хельдштайн, капитан 9-го разведывательного отряда 3-й пехотной роты, идет навстречу неизвестности». Что бы вы обо мне подумали, если бы я говорил так: «Я, Хорс Гавренек, не понимаю, почему меня, обозревателя журнала «Otium Post Negotium», заставляют разбирать ошибки, которые не допустил бы даже я, сын чешского эмигранта»?
В ответ на мою улыбку он продолжал:
- И потом, этот ваш фон Хельдштайн плохо разбирается в военном деле. Препаршиво, если хотите знать. Даже если под разведывательным отрядом подразумевается отделение, то девяти таких отрядов в роте не наберётся! Потому что роте положено одно разведотделение!
- Ну, может, это был приданный разведвзвод? – вступился я.
- Не дурите, Нико. И ещё: «Солдат спит, а служба идёт», - написано не к месту. Понимаю, идиоматично, но не к месту. А это? – Хорс расхохотался. – «В одной руке гостя виднелся странной формы арбалет; десницей же он терпеливо поглаживал рукоятку сверкающего в неверных солнечных лучах клинка». Этот ваш Золтан опять отнекивается от своих слов. Сначала он пишет: «в одной руке», предоставляя мне право выбрать любую. А потом – «десницей же»… А почему сразу не написать, что арбалет был в левой?
Некоторое время он читал, отпуская лишь короткие реплики типа: «Подъём явно задался не с лучшей стороны – нда…», «спича? – ну-ну…». Потом захохотал снова:
- «Арбалет эльфа был республиканским, и, следовательно семизарядным»! Как будто иные политические воззрения арбалета помешали бы ему быть семизарядным! А, Нико, каково? О, а это – «куски плоти забрызгали валун»! Когда это у нас куски брызгали? И в высшей степени странно, что вместо того, чтобы перерезать Золтану глотку, Эрвин наводит на него арбалет, как гангстер пушку. Это просто бред! Я помню один фильм про рыцарей Круглого Стола, где Ланселоту вместо того, чтобы приставить к горлу меч, приставили к виску арбалет! Вот это называется масс-культура!
…Мы проболтали ещё минут двадцать. Хорс прошёлся и по хельдшайновсому «пионерскому костру», «серому веществу» и «прислуге, заряжающей орудия», и по золтановскому корявому употреблению «то бишь».
- Вообще же, есть весьма красивые места.
- А кто, по-вашему победил? – спросил я.
Гавранек наморщил лоб:
- Героев бы я убил обоих. И сверху накрыл горящей крышей. А стиль мне больше понравился у Золтана. Наверное, за его утро в сосновом лесу…

Буду оценивать только особенности каждой части или ее недостатки.

№1 Zoltan: Великолепное начало дуэли, а также замечательное использование своей фантазии (художественная ценность 3 из 3; оригинальность 2 из 3; Лаконичность 1 из 2)
№2 Heldstein: Ну по-моему оригинальность похрамывает, пока осматривал эту часть было такое чувство, что где-то все я уже читал. (художественная ценность  2 из 3; оригинальность 0 из 3; лаконичность 1 из 2)
№3 Zoltan: Эта часть была достаточно оригинальна, но все-таки, что-то не то.(художественная  ценность 2 из 3;оригинальность 1 из 3; лаконичность 1 из 2)
№4 Heldstein: Художественная ценность этой части на достаточном уровне, но автору стоит уделять этому гораздо больше времени.(худ. ценность 2 из 3; оригинальность 1 из 3; лаконичность 1 из 2)
№5 Zoltan: Все должно быть не только красиво описанно, но достаточно лаконично выражено!(художественная ценность 2 из 3; оригинальность 1 из 3; лаконичность -1!!! из 2)
№6 Heldstein: Над этой частью автор работал не так упорно как над предыдущей.(худ. ценность 1 из 3; оригинальность 1 из 3; лаконичность 0 из 2)
№7 Zoltan: Видимо муза в этот раз не посетила Золтана(худ. ценность 2 из 3; оригинальность 1 из 3; лаконичность 0 из 2)
№8 Heldstein: Видимо, что-то таки мешало дуэлянту более удачно выражать свою фантазию.(худ. ценность 1 из 3; оригинальность 1 из 3; лаконичность 0 из 2)
№9 Zoltan: Все было оригинально, но что-то не давало возможности полностью показать возможности, полета своей мысли(художественная ценность 2 из 3; оригинальность 2 из 3; лаконичность 0 из 2)
№10 Heldstein: Наконец то автор взялся за ум, но было уже поздно.(худ. ценность 2 из 3; оригинальность 2 из 3, лаконичность 0 из 2)

Обоим авторам не хватает доли юмора! И на счет «меткости» выражений: скорее это были пощечины, нежели удары.!

Итак с небольшим отрывом, по моему мнению, - побеждает Zoltan.

К черту стиль, скажу по-русски. Начну с того, что смысл и оригинальность обоих авторов, на мой взгляд, практически одинакова. Значит будем учитывать такие вещи, как речевые ошибки, а именно - частое бессмысленное повторение фраз.

не суждено и суждено

В тексте эти фразы мне попались как минимум 3 раза, и я обратил внимание на то, что все они принадлежали Эрвину.
[Допишу завтра, прошу в свою очередь пока не добавлять постов]

Сэр Albert, 10.12.2006 19:51

Разве что это надо было сначала написать здесь
guildheroesportal.5bb.ru/viewtopic.php?pid=1041#p1041
Нет-нет, никакой проблемы, просто, наверное, немного недопоняли)
Жди решения Ложи Судей, включая меня)

P.S. А я пока потрясу других Младших судей)

style

Abyss, злой ты...

К черту стиль, скажу по-русски. Начну с того, что смысл и оригинальность обоих авторов, на мой взгляд, практически одинаковы. Значит будем учитывать такие вещи, как речевые ошибки, а именно - частое бессмысленное повторение фраз.

не суждено и суждено

В тексте эти фразы мне попались как минимум 3 раза, и я обратил внимание на то, что все они принадлежали Эрвину.
Так же у Эрвина много было грамматических ошибок... я не учитель русского языка и сам порою ошибаюсь, но столь высокое количество их говорит о поспешности ответа.
И, как уже верно заметил Никколо, а вернее, мистер Гавранек, фраза «Солдат спит, а служба идёт» ну ОЧЕНЬ не к месту.
Это все основные ошибки, но мне кажется, что они перевешивают все, которые могли бы быть у Золтана, и его преимущество неоспоримо.

style

Эрвин фон Хельдшайн, примите мои искренние соболезнования, так как вы вылетели из Турнира и не можете продолжать участия, но я уверен, друг, что в будущем в Гильдии ты еще себя проявишь. Необходимо побольше практики.

style

Золтан О'Дейл, честное слово, не ожидал такого результата, думал, что хотя бы пару ошибок найду у тебя с ходу. Надо бы подумать о новом звании "Патриарх Белой Галереи". Жду новой встречи с тобой, уже во втором туре.

Сэр DetectivE, 11.12.2006 20:26

style

Эрвин фон Хельдшайн, примите мои искренние соболезнования, так как вы вылетели из Турнира и не можете продолжать участия, но я уверен, друг, что в будущем в Гильдии ты еще себя проявишь. Необходимо побольше практики.

То есть, изначально, для вылетевших ничего не предусмотренно... Хотя что здесь ещё предусматривать. Если хотят, то проигравшие могут устроить соревнование между собой, но, врятли, вас будет ожидать денежное вознаграждение

Сэр DetectivE

Сэр Детектив, это звание не ново и оно есть и весьма давно.

V. ПАТРИАРХ - полный член Гильдии, почётное и высшее звание поэтов (Патриарх Витражей) и прозаиков (Патриарх Белой Галереи). Деление Патриархов на категории так же условное, поскольку Патриарх должен искусно владеть как стихом, так и прозой.

Если вам так хочется, то вы имейте право предложить подобный вопрос на голосование.